А когда бежишь вот так, на скорости, предельной для человеческого организма, то точно знаешь – надо. Ох как надо! Потому что очень не хочется чувствовать, как десятки слюнявых пастей раздирают тебя на аппетитные кровоточащие фрагменты.
Мы неслись сквозь полумрак подземного коридора, едва рассеиваемый потолочными «вечными лампочками», рискуя споткнуться о выбоины в полу, которых было множество, и свернуть себе шею. Но, к счастью, впереди становилось все светлее. Правда, свет тот был немного неестественный – голубоватый и мерцающий.
И когда мы наконец добежали до его источника, то поняли – нет, не к счастью нам подарила Зона это освещение. А к большой беде…
Перед нами лежала аномалия. Огромная, занимавшая все пространство от стены до стены коридора. И вперед – метров на десять. Признаться, «ведьмина студня» таких размеров я еще не видел.
Эта жидкая гадость любит скапливаться в подвалах и подземельях. «Студень» имеет свойство размягчать плоть и кости живых существ, имевших глупость прибежать на ее мягкий, приятный глазу свет – и шагнуть в это озеро, которое гипнотически манит к себе, затягивает ритмичным мерцанием язычков голубоватого пламени, вырывающихся из него.
А потом из аномалии, извиваясь, выползает слизняк без намека на скелет. Конечности его резинового тела можно узлами завязывать, а на голову, лишенную черепа, лучше вообще не смотреть – можно на всю жизнь заикой остаться.
Такое вот свойство у этой аномалии, вытягивать кости из биологических объектов, при этом немыслимым образом оставляя их в живых. Лучше б сразу убивала, тварь эдакая, а то ж потом несчастные существа часами, а то и днями мучаются, пока не умрут от голода. Мутанты им, кстати, избавление от такой жизни не дарят, и вместо того, чтобы убить и сожрать, бегут от «слизняков» как от чумы. Даже им страшно смотреть на такое…
– Ну вот и все, – сказал я, переводя дух. – Приплыли. У тебя вроде еще в «девятьсот одиннадцатом» патроны оставались. Если два есть – хорошо. Один тебе, один мне, больше и не надо.
Я знал, о чем говорил.
Позади нас пока еще приглушенно слышались рычание и визг, несущиеся из десятков зубастых пастей. И это значило лишь одно – мышканы все же сломали автомат, которым я заклинил ворота, и через пару минут будут здесь. А может, и раньше.
Но у нас еще было полно времени, чтобы застрелиться. Это гораздо лучшая альтернатива, чем превратиться в «слизняка» или быть сожранным заживо.
Я говорил, а Томпсон молчал, уставившись в «ведьмин студень». Понятно. «Отмычка» – он и есть «отмычка». Да и я хорош, не успел предупредить, что нельзя в эту пакость долго смотреть. Потому что позовет – и не будет сил противиться этому зову…
Хотел я уже было съездить полицейскому в ухо, чтоб он в себя пришел, – но не успел.
Джек