Мне совсем другое представляется: что на самом деле друг сердечный, про которого ее расспрашивали, это был я. Ведь не бог весть какая тайна, что я все еще сценарии пишу, под псевдонимом. Вот, может, кто-то и захотел на этой информации поощрительную галочку в личном деле заработать. Но Тити я об этом не скажу, иначе она перепугается и мигом свои чемоданы соберет.
Каждый день с ней бесценен.
Будь моя воля, я бы все любовные сцены в своих книгах сейчас, задним числом, переписал. Такими бесплотными, такими безжизненными они мне нынче кажутся. Ведь я тогда еще не знал Тити. Она еще не открыла мне, сколько чудес можно творить при помощи двух рук и губ и…
А потом придет режиссер (нет, у них это теперь называется «постановщик»!) и все опять повычеркивает. Даже в дневнике никаких «пошлостей»!
Тити.
Она ненавидит, когда я ее так зову. Хочет, чтобы ее Тицианой величали, и ужасно гордится, что это и вправду ее настоящее имя. А при этом свои тициановские рыжие волосы, с которыми она родилась и за которые ее так окрестили, давно перекрасила в белокурые. Хочет быть, как все, но при этом оставаться чем-то особенным.
Ты такая юная, Тити.
Я знаю, это ненадолго.
Но мне все равно.
Слишком долго я был один.
Интервью с Тицианой Адам
Сколько угодно можете включать магнитофон – я все равно не передумаю. Просто не хочу. Не хочу и всё. Вот помру – тогда пожалуйста… А пока я жива…
Вы в Бога верите? Я нет.
В интересах науки! Не смешите… Вам до них и дела нет. Докторская степень – вот что вам нужно… Чтобы все по плечу похлопывали, восхищались… Говорили: «Ну ты и пройда, это ж надо, что раскопал!» Книгу хотите из этого сварганить, чтобы фамилия ваша на обложке… Не его, а ваша! А вы потом книжку на полку поставите и всякий раз, проходя мимо… В интересах науки!
Дайте же мне огня, черт возьми!
Тогда зажигалку купите! Спишете потом по графе производственных расходов. На задабривание Тицианы Адам. Чтобы она предоставила вам дневники Вернера Вагенкнехта.
[Пауза.]
Но вы их не получите. Может, когда-нибудь я и дам вам страничку-другую прочесть. Но целиком – никогда. Даже не надейтесь.
Ради сохранения памяти о нем! Чем больше слов, тем меньше причиндал! Да за все эти годы ни одна собака… Я однажды в книжный зашла… Вообще-то, я отродясь туда не ходила. Времени нет читать, да и глаза… Да ладно, скажу как есть. Я ни одной книги Вернера не прочла. Я и книги – это вообще… Не срослось, как говорится… А уж как он хотел, чтобы я хотя бы одну… Но это оказалась такая толстенная хрень… Я наплела что-то, отговорилась. Сказала, мол, я же в тебя влюблена,