– Так вы, выходит, француз?
– Я ощущаю себя французом. Но французы по-прежнему видят во мне immigre[58]. Здесь навсегда остаешься чужаком, если только ты не коренной француз. Это не то что в Лондоне, где все чужаки, включая англичан, – вот уж где настоящая мешанина. А в Париже французы держатся французов, североафриканцы – североафриканцев, турки – турок. Tant pis[59]. Мне лично все равно. Так уж устроен здешний порядок.
Камаль не слишком откровенничал о себе. Сказал только, что у него есть жена и двое маленьких детей, но упомянул о них вскользь. Когда я спросил, как зовут детей, он сразу же сменил тему, поинтересовавшись, чем я занимался в Штатах. Услышав, что мой брак недавно распался, он спросил:
– А кто была та, другая женщина?
– Это длинная история…
– Где она сейчас?
– Это другая длинная история.
– Вы не очень-то разговорчивы.
– Так же, как и вы.
Мой собеседник еле заметно улыбнулся:
– Так чем вы теперь занимаетесь?
– Пытаюсь стать писателем.
– Это приносит доход?
– Никакого.
– Но как же вы живете?
– Очень скромно. Ровно через шесть недель мои денежные запасы иссякнут.
– И что тогда?
– Понятия не имею.
– Вы ищете работу?
– У меня нет carte de séjour[60], к тому же американцам очень трудно получить здесь разрешение на работу.
– Вы могли бы поспрашивать в разных университетах и колледжах.
Нет, не мог – потому что там сразу начнут проверять мое прошлое и в первую очередь затребуют рекомендации из колледжа, где я преподавал в течение десяти лет. И стоит им узнать, что произошло…
– Это проблема, – сказал я.
– Понимаю, – тихо произнес Камаль и потянулся к пачке сигарет. – Выходит, дела у вас плохи?
– Можно и так сказать.
– Что ж… может, вас интересует какая-то работа?
– Как я уже сказал, я нелегальный…
– Это не имеет значения.
– Почему?
– Работа, которую я собираюсь вам предложить, тоже не совсем легальна, вот почему.
7
Работа была непыльной.
– Это должность ночного сторожа, – сказал Камаль. – Вы приходите в офис, сидите там, читаете, пишете, можете даже принести с собой радио или телевизор, если захотите. Приходить надо в полночь, уходить в шесть утра. Вот и все.
– Не может быть, чтобы это было «все», – возразил я. – Наверное, что-то еще…
– Ничего, кроме того, что я сказал.
– И что за контора? Каким бизнесом она занимается?
– А вот это вас уже не касается.
– Выходит,