Бертран был мечтатель и изъяснялся несколько косноязычно. Жак, более яркий, более целеустремленный, критиковал янсенизм мадемуазель Обер. Однажды он очень порадовал Денизу, сказав:
– Вчера я встретил вашего отца и говорил с ним о вас… Он умный.
– Встретились с папой? – удивилась Дениза. – Что же он вам сказал?
– Да уж не помню… Впрочем, вот: мы говорили о Тэне, Ренане… Он очень начитан.
На другой год Бертран Шмит уехал в Париж, чтобы готовиться к сдаче лиценциатского экзамена в Сорбонне. Бернар Кенэ сдал второй экзамен на бакалавра и поступил в батальон пеших егерей. По субботам, в вечернем поезде, Дениза теперь бывала одна с Жаком Пельто. Они очень сблизились. Жак изо дня в день помогал ей в занятиях. Он был хорошим математиком, и то, что ей казалось в классе непонятным, после его объяснений становилось ясным.
Дорога эта стала для них столь привычной, что они уже не любовались ни прекрасной долиной Сены, ни трубами Эльбёфа, которые высились вокруг двух мостов, перекинутых через изгиб реки, ни лесом возле Лувье, обнаженные ветви которого покрылись снежной бахромой. Они уже не прислушивались к названиям остановок, к свистку начальников станций и рожку кондуктора. Сидя в купе, обитом потертым бежевым сукном, при мутном красноватом свете масляного фонаря они занимались математикой.
– Послушайте, Дениза, я просто не понимаю, что вам тут непонятно… Что вы должны сделать? Решить квадратное уравнение? А что вы умеете делать? Решать уравнения первой степени? Значит…
– Не знаю, Жак… Как только начинается математика, я становлюсь тупицей.
– Нет, вы подумайте… Надо преобразовать неизвестное вам в то, что вам известно… Ведь если бы этот трехчлен был сам по себе правильным квадратом, тогда вы могли бы разложить это уравнение второй степени на множители. Не так ли?
– Да… Но ax2 + bx + с – неправильный квадрат.
– Конечно, но разве в нем нельзя отыскать элементы правильного квадрата?
Рядом с ними двое мужчин, севшие в поезд в Кевийи, обсуждали президентские выборы.
– Что ни говори, – кричал один из них, – а республиканская дисциплина требует, чтобы Пуанкаре снял свою кандидатуру, раз другой получил больше голосов, чем он.
– Когда речь идет о двух республиканцах, никакой республиканской дисциплины нет, – возразил его спутник, чихая.
– Итак, – заключал Жак:
Правильно? Поняли?
– Теперь поняла, Жак. Спасибо. Вы изумительны.
– Я не изумителен, но я обожаю вам объяснять. Я хотел бы вам объяснять всю жизнь.
– То есть как это, Жак?
– Простите, я сказал глупость, но вы отлично понимаете.
В минувшие каникулы, которые все они проводили на море, молодые люди стали относиться к ней как к взрослой. Она похудела, и черты лица ее заметно утончились. В Пон-дель-Эр