Когда она встала и заглянула в глазок, то пришлось несколько раз сморгнуть. В тускло освещенном холле стояла ее бодренькая девяностодевятилетняя бабушка с тщательно уложенными в пучок белоснежными волосами, в элегантном сером твидовом жакете от Шанель и безупречно отутюженных черных брюках.
– Бабушка Эдит? – Все еще не веря своим глазам, Лив открыла дверь.
– Что такое, Оливия, что я вижу! – Старуха поджала губы, ее тонкие брови нахмурились. – Право, как ты одеваешься без моего присмотра? – Колкость, завернутая в бабушкин мягкий французский акцент, прозвучала почти как комплимент. – Неужели я ничему тебя не научила?
– Э-э, ты так неожиданно. – Лив покосилась на свои рваные джинсы и заношенный свитшот, в которые она переоделась после ухода Эрика: идеальная одежда, чтобы хандрить в одиночестве. – Я должна была тебя ждать?
– Так я же здесь, верно?
– Но… что ты делаешь в Нью-Йорке?
Последний раз Лив разговаривала с бабушкой Эдит всего три дня назад: бабушка настоятельно требовала сообщить ей, какого числа они расторгнут брак, но ни словом не обмолвилась, что едет в Нью-Йорк. Хотя трансатлантический перелет, особенно учитывая бабушкин возраст, определенно заслуживал хотя бы упоминания.
– Я приехала за тобой, разумеется. Ты собираешься меня впустить? Мне до смерти хочется мартини. И не смей говорить, что у тебя кончился джин, – или ты мне больше не внучка.
– Ну нет, – сказала Лив. – То есть да. У меня есть джин. – Она осторожно посторонилась, пропуская бабушку, и та величаво прошествовала в квартиру. Отчего они с ней никогда не обнимутся, как нормальные люди?
– D’accord[2], – бросила бабушка через плечо. – А оливки с голубым сыром найдутся?
Лив прошла за ней внутрь, заперла дверь и только тогда заметила, что у бабушки при себе только знакомая сумка «Келли».
– Бабушка Эдит, а где твой багаж?
– Или, в крайнем случае, оливки с чесноком. – Вопрос Лив остался без ответа.
– Э-э, по-моему, у меня только обычные.
Бабушка Эдит поворчала, устраиваясь на диване в гостиной Лив, но, похоже, смирилась, и Лив молча приготовила напиток. Это была ее обязанность с девяти лет. Влить изрядную дозу джина, плеснуть чуть-чуть сухого вермута, добавить несколько капель рассола из-под оливок, встряхнуть со льдом и процедить.
– Оливия, – заметила вместо благодарности бабушка Эдит, получая свой мартини, – тебе следовало предварительно охладить бокал. –