ФЕРДИНАНД. Вы своими приёмами напоминаете мне Зигмунда Фрейда. Эротика, которая пронизывает каждое ваше полотно, перекликается с вездесущим фрейдовским либидо. Вы, кстати, знакомы?
ГУСТАВ. Да, он находит мои работы интересными. Он говорит, что я рисую то, о чём он пишет.
АДЕЛЬ. Только одни названия работ Фрейда – это вызов. Раньше никто не отваживался даже словечко об этом проронить. Не только в обществе, но и дома. Но Фрейда нельзя не читать, не обращать на него внимания. Он всюду.
ГУСТАВ. Вот это наше чертовски закрытое, обывательское, пуританское общество. Родители и дети общаются с друг другом на вы. Супруги между собой, как правило, тоже. О сексуальности не имеют ни малейшего понятия, знают одну позу. Лживая буржуазная мораль. Я выступаю против неё своим искусством.
ФЕРДИНАНД. Я вас попрошу выбирать слова. Здесь женщина.
ГУСТАВ. Ну она же эмансипированная женщина. Значит, может говорить на любые темы. Нас с Фрейдом постоянно валят в один мешок, по которому бьёт дубина буржуазной морали. Что делать, если мои желания выражены сильнее, чем у других художников. Я собираю свою сексуальную энергию и использую её в искусстве. А для чего тогда мы живём в конечном счёте? Для наслаждения, для утверждения чувства собственной гордости и достоинства.
АДЕЛЬ (восторженно глядя на Климта). А вы очень интересный человек, господин Климт. Мне надо с вами непременно поближе познакомиться. Наведывайтесь ко мне почаще в гости, побеседуем о ваших картинах, об искусстве. (Обращается к Фрицу.) А вы нам сегодня ещё что-нибудь сыграете, Фриц?
ФРИЦ. Для вас, моя дорогая Адель, конечно, с удовольствием.
Фриц играет на скрипке. Звучит волшебная мелодия.
Затемнение
Сцена 2
Та же гостиная в доме Фердинанда Блох-Бауэра. Адель одна. Она сидит в кресле, читает книгу и пьёт чай. Входит Густав Климт.
АДЕЛЬ (оборачивается к Климту). Здравствуйте, господин Климт. Как хорошо, что вы наконец-то решили меня навестить. Мой муж в отъезде, и мне ужасно скучно. Прошу вас, садитесь. Хотите чаю?
Густав садится в соседнее кресло.
ГУСТАВ. С удовольствием.
Адель наливает ему чай в чашку.
АДЕЛЬ. Скажите, почему вы так редко выходите в свет?
ГУСТАВ. Я испытываю отвращение к высшему обществу. Эти дутые, важные персоны благородного общества, дворянские титулы, купленные за деньги, нувориши, с которыми я не хочу иметь ничего общего. Предпочитаю искренность и прямодушие. Всё то, чем обладаю сам. Поэтому мне гораздо милее общество художников. Здесь я в своём кругу.
АДЕЛЬ (улыбаясь). Скромность – прямой путь в неизвестность. Если вы не появляетесь в обществе, о вас могут забыть. Надо поддерживать связи.
ГУСТАВ. Я не хочу ни под кого подстраиваться. Пусть меня принимают таким, какой я есть.
АДЕЛЬ. А почему все художники носят бороду?
ГУСТАВ. Ну, борода – неотъемлемый