Брежнев и французские короли
«Ну вот, Леонид Ильич, этот документ будем завтра где-то до обеда подписывать, можно сказать центральный пункт Вашего визита во Францию…» — обратился к Генеральному секретарю ЦК КПСС его помощник по международным делам, входя с толстой красной кожи папкой в номер первого лица Советского Союза в замке Рамбуйе. Замок, расположенный в полусотне километров от Парижа, считался летней резиденцией французских президентов и очень нравился Леониду Ильичу. Он просил планировать его визиты во Францию так, чтобы снова разместиться в Рамбуйе, где он в охотно останавливался уже неоднократно. Так это было и на этот раз, в середине второй половины семидесятых годов двадцатого века.
На симпатии генсека к Рамбуйе сказывалось, видимо, то, что замок был выстроен для охоты и активно использовался для этой цели французским королем Франциском I, преследовавшем в свое время косуль и фазанов, которые, расплодившись, и до сей поры обитают в одноименном лесу. Как страстный охотник, Брежнев ценил этот замок как некую охотничью заимку в центре Европы, а особенно ему импонировало то, что его, как высокого и почетного гостя, размещали в башне, носящей имя тоже любителя охоты короля Франциска I, в прекрасно оборудованном, просторном и уютном номере, точнее сказать апартаменте. Здесь как бы сочетались любимые Леонидом Ильичом мотивы охотничьих забав, требовавшие простоты нравов и приятной ему сурово-мужской грубоватости, с изысканностью и доступным здесь уютным богатством французского быта с оттенком королевской роскоши, чего вообще-то не хватало в охотничьих угодьях родного Завидово.
Мебель светло-желтого дерева с зеленой кожаной обивкой, хрустальные бокалы, графины и вазы, да и общий стиль ар-деко создавали у Генерального секретаря приятное расслабленное настроение, которое он очень ценил. Этому способствовало и то, что вся спецсвязь и личная охрана располагались в соседнем помещении, а собственно в номере первого лица страны Советов находился всего лишь один угловатый по формам телефон образца пятидесятых годов прошлого столетия, который рождал у генсека ностальгические чувства, вызывая в памяти обкомовские и райкомовские телефоны сталинских времен с решетками микрофонов на трубках, покрытыми серым налетом от частых и громких разговоров, сопровождаемых курением и чаепитием с сушками.
Это приятное настроение вновь прервал помощник:
— Президент французский уже полчаса как ждет, Леонид Ильич. Договаривались на пять часов.
— Так мы ж недавно только прилетели. Я, честно говоря, притомился. Скажи им, что встретимся попозже, перенеси на часок. Это ж нестрашно?
— Да нет, Леонид Ильич, подождут, чего им сделается. Я только Громыко и Патоличева[27] предупрежу, чтобы были в курсе.
— Ну,