– У тебя вены на этой руке черные, как у зараженного. Как это?
– Ожогу лет пять. По-твоему я бы смог прожить столько времени, будучи укушенным?
– Не смог бы.
– Тогда вопрос закрыт?
– Да. Извини.
Он мучительно вздохнул, подавляя дрожь. Закрыл глаза и прикрыл предплечье ладонью.
– Просто… больно вспоминать. Такое бывает.
– Поэтому бинтуешь?
– Да.
Мальчик спрятал бинты в карман джинсов и посмотрел на меня.
– Я немного посплю, если ты не возражаешь.
– Спи.
Я не собирался ложиться. Нашел себе занятие в составлении незаурядного текста, достав карандаш и блокнот. Спать рядом с незнакомым человеком – это самая большая глупость, которую возможно было допустить в моем положении. Но мальчишка видимо считал иначе. Оно и ясно: он выглядел уставшим. Лег головой на подлокотник, накрылся тряпкой, будто одеялом, и закрыл глаза, нахмурив свои тонкие темные брови. В свете свечи его черты лица казались еще мягче и плавней, даже чуть заметные следы грязи и крови не портили это.
Запись вторая. Бандиты
Это была длинная ночь. В голову приходило столько мыслей, что, казалось, она вот-вот взорвется. Я чувствовал себя ужасно измученным и неживым, как застывшая картинка. Подвальная комната вокруг меня превратилась в декорацию, а я стал актером какого-то глупого фильма. Я даже видел себя со стороны, всего несколько минут, а потом качнулся, чуть не упав, и понял, что задремал. Этот короткий сон не принес сил, лишь отобрал последние.
Первым же делом я попытался заглянуть в заклеенное картоном окошко под самым потолком. Темнота. Я отстранился, вслушиваясь в шорох за стеклом. Толстые стены не давали звукам выбираться не только наружу, но и внутрь. Но мне всё равно стало жутко. Пришлось вернуться на неудобный стул, потирая ладони, чтобы хоть немного согреться. И как этот мальчишка спокойно спит в одной майке? Будь я на его месте, просыпался бы каждые пятнадцать минут. Он же выглядел умиротворено. Изредка вздрагивал, натягивал во сне "одеяло" и тихо сопел.
Когда же он проснется?
Я с нетерпением ждал этого момента и при этом боялся, что он скоро наступит. Что делать? Что говорить? За год без людей я совсем разучился поддерживать разговор. От длинной болтовни у меня пересыхало в горле, я начинал заикаться и путаться в словах.
Нужно ли мне вообще что-то говорить?
Мысли загнали меня в уныние. Я потерялся в своих желаниях, в том, что «правильно» и «неправильно». Окончательно разболелась голова.
Хватит.
Остается только ждать. И я ждал. Принялся следить за медленно стекающим по свече воском. Скоро огонек погаснет – в комнате станет совсем темно. Я не хотел оставаться в темноте. Прикрыл глаза, хоть знал, что могу опять задремать, и сосредоточился только на тактильных ощущениях. Провел кончиком пальца по деревянному подлокотнику стула, представляя себя не здесь, а где-то там, в чуждом и