Мэри улыбнулась.
– Отец Джека Редж действительно любил его, и было видно, как он им гордится, но я не думаю, что он когда-либо говорил ему об этом.
– О, почему ты так думаешь?
– Джек всегда был таким целеустремленным, и я уверена, он просто хотел, чтобы отец обратил на него внимание. Даже сейчас, когда Реджа уже нет в живых, он как будто все еще пытается заставить отца признать его старания… – В ее голове прозвучал сигнал, что нужно замолчать. Она слишком много говорит, и Робин может счесть ее всезнайкой. – Конечно, я могу ошибаться, – сказала она, решив покончить с этой темой.
Офисные сплетни гласили, что когда жена Реджа ушла от него, он закрылся и больше не проявлял чувства или, по крайней мере, делал это так, будто не хотел показаться мягким и уязвимым, чтобы никто не смог его ранить.
– Но ты ведь знаешь, что не ошибаешься, не так ли? – сказал Робин. Мэри была проницательна не по годам, это он легко заметил.
Мэри вздохнула и вылила взбитые яйца на сковороду с маслом.
– Я просто думаю, что важно произносить слова, особенно тем людям, которые больше всего нуждаются в них.
– Ты действительно думаешь, что они так важны? – спросил Робин, заинтересовавшись. – Разве недостаточно показывать, а не рассказывать?
– Да, думаю. Мой папа не любил нежничать, но он мог сказать, что любит меня, а также показать мне – и это много значило. Я думаю, Джек мог бы быть немного проще к себе, если бы услышал добрые слова от Реджа. Он не остановится, пока не завоюет мир, но никогда не услышит то, за чем гонится.
Прозвучало еще одно внутреннее предупреждение. Она уже достаточно сказала о Джеке.
– Может, мне открыть пару банок сливовых помидоров?
– Давай, почему бы и нет.
Слова Мэри перевернулись в голове Робина так же уверенно, как сосиски на сковороде.
Пиршество на завтрак в канун Рождества Робина и Мэри, как назвал его Чарли, прошло на ура. Джек и Люк сдвинули столы вместе, чтобы получился один большой, и поставили вокруг него шесть стульев для всех присутствующих. На заднем плане радио Брайана в перерывах между своими бессвязными бреднями играло ряд песен из ушедшей эпохи, существовавшей задолго до наступления тысячелетия.
– Я не помню, когда в последний раз ел такое вкусное масло, к тому же на прекрасном толстом белом тосте, – заявил Чарли, радостно вытирая теплые капли с подбородка. – Когда Робин готовит тосты – всегда коричневые, – он соскабливает излишки. И он покупает этот маргарин, который должен снижать уровень холестерина.
– Доказано, что это продлевает жизнь, – наставительно сказал Робин.
– Доказано, что это удлиняет жизнь, – ответил Чарли.
– Каждая мелочь помогает. – Робин откусил свой тост, словно вымещая на нем свою досаду.
– Мой дед прожил всю жизнь, питаясь красным мясом, готовя его на сале, выпивая сверх меры и куря как паровоз, – вставил Люк.
– Вот так вот, Робин, – сказал Чарли. – Доказательство того, что жизнь – это лотерея.
– И