Так вот, как объявил мужик с бантом, власть теперь в деревне принадлежит к Комбеду, то есть Комитету бедноты, то есть бывшим батракам, но теперь – революционерам. Поэтому под угрозой оружия будут экспроприировать экспроприаторов (еле выговорила эти слова бабуля) и забирать излишки для нужд Комбеда и нормальной жизни Коммуны, которая будет располагаться в бывшем графском замке. Всем желающим можно тут же записаться в Коммуну и перебираться в замок со всем своим скотом и добром. Новая жизнь должна начинаться! Постреляли в воздух, припугнули, как могли, казаки стерпели. Старики обиделись, засомневались. Мол, как будет этот Комбед власть в деревне держать, если у себя в хозяйстве не могут навести порядка. Кто такие «экспроприаторы» не сказали, а вот «экспроприировать», то есть грабить – это стало ясно сразу. У кого под угрозой пулемёта на тачанке забрали лишнюю корову или тёлку, кур, гусей и прочую живность. Наш дед Коля в то время работал на железнодорожной станции машинистом паровоза, пролетарий, значит. Поэтому нас сильно тронуть побоялись. Но попытка что-либо отобрать была. Обошлась она одному из приезжих революционеров очень дорого. Дедушка стоял в воротах своего двора и когда тот экспроприатор кинулся за нашими курами, Коля выписал ему такую оплеуху, что несчастный любитель курятины летел метров пять. Потом с полчаса приходил в себя и ещё долго искал в траве свой кожаный картуз и пистолет. Маузер дед нашел сразу, сломал ему боёк, высыпал в отхожее место патроны, вернул владельцу со словами: «Будешь им орехи колоть или гвозди забивать! На большее он не годиться!». Видя дедову решимость, силу и мощь, оставили нас в покое.
Всю осень и зиму в бывшем графском замке, а теперь в Коммуне дым стоял коромыслом! Резали скот и птицу, из зерна варили сивуху, ели и пили, гуляли от души! Пришла весна, а с ней в деревню пришли «коммунаровцы» – кушать и пить нечего, сеять нечем. Так скоропостижно скончалась Коммуна Комбеда!
А потом началась гражданская война. То белые придут, то красные. А то вообще какие-то зеленые, цветные, разные банды. Один атаман так всё время падал, шнурки у него на ботинках не завязывались и длинные были. Наступал на них, спотыкался, падал, бедолага, постоянно, как хворый падучей. И все обещали спасать и защищать нас, поэтому грабили. Долго наши мужики терпеть такую «защиту» не смогли, разогнали к чертям всех, досталось и разным атаманам, и белым. А вот красных пожалели. И всё потому, что эти не грабили. Жалкие они какие-то были, полураздетые и разутые, голодные, но гордые и идейные. Может поэтому многие наши мужики и пошли за красных,