Гуляя по поляне свободного предпринимательства, Секретный банк, естественно, принюхивался к местам, где паслись хоть какие-никакие состоятельные клиенты, чтобы неожиданно выскочить из-за кустов и предложить своё обслуживание. В «оборонке» таких было – днём с осветительной ракетой не найти, поэтому, расширяя область промысла, набрели мы на залежи: бюджет Москвы. Прямой заход-поход на приём к начфину не принёс ожидаемых результатов, поскольку нас просто не впустили в здание мэрии.
Действительно: «Всех пускать – ковры потопчут, а полы не намоешься!» – так выразилась глубоко верующая бабулька-уборщица, когда мы с приятелем пришли, как спонсоры, на церковное мероприятие по приглашению патриарха. Бабулька заставила нас, уважаемых, судя по количеству пожертвованного, людей пробираться вдоль стеночек парадного зала. Действительно, калош на нас не было, а ковёр и полы были чистыми. Поскольку сменную обувь я невзлюбил ещё в школе, больше на приёмы к духовному пастырю не ходил.
Пришлось пробираться с заднего крыльца. Нашёлся профессиональный ходатай, занимающийся подводом желающих на водопой в мэрию. Привёл меня в какое-то скромное, ну совсем скромное, помещение больше похожее на кладовку. За столом сидит мрачный кавказец.
‒ Привет! – обращается к сыну гор бюджетник-профессионал. – Вот он, – показывает на меня. – Все вопросы решены, можно вести.
‒ Не могу, – отвечает джигит, – пост у меня!
‒ Как это? Мы же договаривались!
‒ Я своё слово держу! Просто кушать очень хочется. Сейчас Солнце зайдёт, звёзды выйдут, перекушу и поедем.
«А-а-а, вот почему такая мрачность на лице, – думаю. – Конечно, целый день не есть не пить – радости мало». Тут как раз закат, одновременно восход, но луны; правоверный достаёт цыпленка «гриль» и мгновенно от него остаются одни косточки. Куда там пираньям!
‒ Вот теперь поехали.
Садимся в «Волгу» (!) и едем. Я был безмерно удивлён скромности и близости к народу южанина, если к тому же принять во внимание меру моей благодарности. Приезжаем куда-то, в Черёмушки, заходим в квартиру. В маленькой двухкомнатной «хрущёвке», на раскладушке лежит-болеет бедно одетый мужчина. Горло завязано, на табуретке стакан горячего молока.
‒ Он? – хрипит моим конвоирам.
‒ Он!
‒ Всё в порядке?
‒ А чего же мы приехали?
‒ Тогда так, – это уже мне. – Завтра бери документы своей конторы и подъезжай к подъезду номер (сейчас не вспомню). Я к утру оклемаюсь, включим тебя в ряды уполномоченных!
Вот что это было? Где золотые перила на лестнице, бассейн в «хрущёвке»? Потом мы с этим деятелем крепко подружились, и никогда не видел я в его окружении хотя бы одного предмета роскоши! Поумней нынешних был. Желание помочь нуждающемуся чиновнику само по себе возникало, без напоминаний. «Лев Натанович, если бы у вас был миллион, что бы вы сделали? – Я бы сделал вид, шо у меня его нет!».
Так Секретный банк попал в число любимых Москвой. Пошёл я на первое совещание: послушать, что да как, где та квартира, где деньги лежат. За столом сидят уважаемые