Получив заветный эскиз, поскакал (Чёрт! Втемяшился в голову гобелен с абреком) обратно в Мордор. Давешние тётки из коридорчика пропали, а вот унылый мужик – нет. «Странно, – думаю, – что он сюда зачастил? Или не уходил вообще? Впрочем, не моё дело». Вхожу гоголем (птицей, а не писателем, поэтому с маленькой буквы) в Кабинет (это слово с большой – в знак уважения). Сидящий там майор, усталый от приставаний, как Лаура в «Каменном госте», берёт эскиз, устав филиала и сравнивает, переводя взгляд с одного судьбоносного документа на другой. Хотя, чего там сравнивать? На одной бумаге рисунок, а на другой текст. Ан нет! Тут-то и расположился камень гробовой!
‒ Гражданин!
Я сразу распрямился, насколько смог, руки за спину, пятки вместе, носки врозь.
‒ Вы собственный устав-то читали?
‒ Обижаете! (Хотя, конечно, не читал. Итак дел невпроворот).
‒ А раз так, – с человеколюбивой улыбкой, (как показала впоследствии мне жизнь, характерной для следователей по особо важным делам) изрекает он, – вы должны были бы заметить, что принесли мне устав именно филиала.
‒ Таки и что?
‒ Таки и то, что на стене при входе висит не только эскиз, но и инструкция, гласящая во весь голос, что филиалам выдаётся печать треугольной формы, а не круглая, которую вы тут запечатлели.
‒ Это как штампик на рецепте для аптеки?
‒ Это как штампик на рецепте. Там, вдали, объясняю для плоховидящих, ещё один эскиз имеется. Повертите шеей повнимательнее в коридоре. Я вас не задерживаю.
‒ Подождите, как же так? Мне эту толкушку на бумажки, которые об деньгах, шлепать! У вас же в том же коридоре начертано, что для денежных документов нужна именно круглая печать! У меня же Центральный банк треугольный штампик не признаёт! (Это я соврал. Вопрос о топологии печати мною в Центральном банке не вентилировался. Однако был приказ: получить именно круглую печать – с названием банка по краю и, мелко-мелко, чтоб незаметно, словом филиал).
‒ Гражданин! – голос посуровел. – Написано: филиал – треугольный, значит треугольный! Не задерживайте тут!
Авиакатастрофа! В смысле, что всё вдребезги. Вываливаюсь в коридор. На меня понимающе смотрит тот самый мужик.
‒ Ну чё геометр сказал? Треугольник?
‒ Ага, Пифагор хренов. А у тебя тоже недоразумение на почве квадратуры круга?
‒ А что же, ты думаешь, я здесь вторую неделю ошиваюсь? Думал, думал ничего, кроме как умолять пощадить филиал совместного с Израилем предприятия, не придумал. А ты тоже с землёй обетованной совместный бизнес затеял, так сказать «с гоем пополам»?
‒ Не, у меня банк.
‒ Ну, тогда хреново. У меня хоть какая-никакая международная поддержка в виде иврита по краю печати.
Вышли мы на крылечко, стали эту теорему