Казин обнял растелёшенную учётчицу за талию и, коротко хохотнув, захлопнул дверь.
Чего угодно ждала Ганна, но только не этого. Конечно, случалось ей пробовать мужниного кулака, но чтобы вот так, со всей силы, да ещё когда сам виноват!.. За шлюху заступился. Значит, жена ему больше не жена и ничего тут уже не исправишь.
Не разбирая дороги, прижав к груди спасённую табуреточку, Ганна похромала прочь от замолкшей бытовки. Если бы вдруг вздумалось ей вернуться и заглянуть сквозь стекло, то не увидела бы она там ни Людки, ни Галки, ни придуманной копорской дивы. Проклятый «Модус» кончил работать, и пропали видения, опустел вагончик, лишь противнозелёный син трёт ручишками мордочку да Казин, очумело тряся головой, облизывается, с трудом понимает, что не было ни выпивки, ни закуски, и со вздохом принимается сливать перекипевшую картошку.
Не видит этого убитая горем Ганна, не замечает даже, что круглая табуретка куда-то исчезла, и губы целёхоньки – после такого-то удара! Бредёт домой, судорожно соображая, что дома у неё больше нет. Даже если вернётся Казин поутру, нельзя его прощать. Двадцать лет прожили вместе, и всё порушил поганый бабник! Ну и пусть живёт с этими, со всеми тремя разом… а она к маме вернётся. Двадцать лет назад пришла она к Казину, девчоночкой в зелёном беретике. Берет и сейчас висит в сенцах на гвозде, у хорошей хозяйки ничто не пропадает. Теперь в дому будет хозяйничать учётчица, а Ганна уйдёт…
Эх, бабы-дуры, не меняйте богоданных имён! Да разве могло такое приключиться с деревенской тёткой Агапой? Вот Ганне такие беды в самый раз.
Входит Ганна в дом, не глядя, берёт берет и выходит на улицу. Пропадай всё хозяйство, пусть учётчице достаётся и Людке с Галкой. В чём пришла, в том и уйду.
Как было спето в оперетте: «Кто там в зелёновом берете?»
Глава 6
Три карты, три карты, три карты!
– Ничего не скажешь – купил кота в мешке! – сокрушался Казин. – На что мне твоя киношка, ежели после неё ни сытости, ни похмелья? Баловство одно.
– Хороший синтезатор избирательного действия, – не уступал син. – Эта модель «Модуса» очень дорого стоит.
– Да уж не дороже телевизора «Сони», – Казин уже сообразил, как можно использовать «Модус», и продолжал ворчать больше для виду. – Ну ладно, я не отказчик, поставлю дома, пусть бабе голову дурит. Картошку жрать будешь?
Инопланетчик покачал головой и опасливо отодвинулся от кастрюли.
– А я поем, – произнёс Казин, перебрасывая горячую картошину с ладони на ладонь, – а то после твоего угощения брюхо подвело.
Покуда Олег ужинал, син сидел, забившись в угол, и печально посверкивал глазками на бывший свой синтезатор. Казин слопал штук восемь картошин и обвёл бытовку скучающим взором.
– Спать ты небось тоже не умеешь, да и обидно было бы дрыхнуть в такой-то день. – Казин взял с края стола пухлую колоду карт, в которые