– Ты, козёл, смотри, куда прёшь!
– Прошу прощения, мадам, – муркнул я, пребывая не в том настроении, чтобы с кем-то (а в особенности с этой воблой) ссориться.
– Придурок, – буркнула она и, забросив за спину небольшой баул, столь же тощий, как и его хозяйка, зашагала к среднему джипу.
Стало быть, она тоже едет с нами. Весьма пёстрая получается компания, однако. Чем же мы всё-таки будем заниматься? Вопрос этот, возникнув, некоторое время неподвижно висел в безвоздушном пространстве равнодушия. Распахнув дверцу джипа, я вскарабкался в огромный салон и блаженно развалился на кожаных и невероятно мягких (YES!) подушках. То, что надо несчастному, измученному пьянством организму. Сумку я зашвырнул под ноги и приготовился к долгому путешествию, во время которого пары алкоголя будут медленно покидать моё тело. Однако ожидаемая дремота не торопилась приходить, вынуждая мысли лягушками скакать по раскалённой поверхности черепа, недовольно шипя при каждом касании плавящейся кости.
О чём были эти мысли, я и сам затруднился бы сказать – какая-то мешанина, напоминающая неряшливо сделанный оливье – нечто, неразборчиво мелкое, покрытое толстым слоем майонеза.
Я продолжал страдать от непонятных похмельных фантазий, когда дверца машины распахнулась и на место водителя плюхнулся огромный парень в кожаной куртке. Гладко выбритая голова замечательно отражала красный огонёк индикатора над дверью и плавно переходила в короткую шею. Башка, определённо просящая какого-нибудь пирожка, повернулась, и мне явилась физиономия боксёра, но не того, который прыгает на ринге, а скачущего на поводке около хозяина. Перебитый нос хрюкнул втянутым кислородом, а крохотные глазки тупо уставились на меня, пока расплющенные губы пытались изобразить некий оскал.
– Привет, браток, – сказал этот собакочеловек, и я сообразил, что его гримаса означала дружелюбный настрой, он, может, и хвостом вильнул бы, но, как мне было известно, щенков этой породы купируют в младенческом возрасте. – Чё, решил со Зверем тусануться?
Грешным делом, я подумал, будто он имеет в виду себя, уж больно всё сходилось. Поэтому я булькнул нечто неразборчиво-одобрительное, но и этого бритоголовому оказалось достаточно. Он гыгыкнул, тут же утратив ко мне даже тень интереса, и начал возиться с магнитолой, пытаясь изнасиловать её флешкой. Как только у него это получилось, я тотчас сообразил, почему несчастный аппарат столь настойчиво сопротивлялся вторжению в свою интимную жизнь. Нарочито хриплый голос затянул скорбную историю некоего братка, обиженного всем белым светом. Речь, очевидно, шла о лице нетрадиционной ориентации.
Когда эта песня сменилась другой, с не менее печальной историей, в салон автомобиля протиснулся давешний крутой парень в болотном плаще и, посапывая разодранным носом, начал осматриваться, бормоча:
– Ну это типа круто, в натуре, некисло, но я-то гонял на тачках и покруче.
Насколько я разбирался в