Я невольно улыбнулась. Не считая. Как же, Фиса и не посчитает! И не запишет, кто и во сколько пришел!
– Ты молодец, всегда на работе раньше всех. А я вот на поезд опять опоздала.
– Бывает, – милостиво согласилась Юрочкина. Она любит, когда ее хвалят и замечают «достижения», чем я довольно часто пользуюсь. От меня не убудет доброе слово сказать, а Фиска лишний раз промолчит за мой косяк, хоть и заметит. Если подумать, женщина она не злобная, но любит быть во всеоружии, так что, если кто пойдет против нее – ух, тому не поздоровится. Страшно представить, сколько всего записано в ее голове.
Проходя мимо ее стола к выходу, подняла вверх кружку, как бы показывая, что иду за кофе. Не обязана перед ней отчитываться, но если вдруг кто-то из начальства будет интересоваться моим отсутствием (что вряд ли), то она будет знать, что ответить. Прогулка до кухни у нас никогда не была запрещена, если, конечно, работа выполнена.
Я открывала дверь и голову повернула только в тот момент, когда уже переступала через порог. И прямым ходом врезалась в «доброе утро».
– Доброе утро! – расплылся в небритой улыбке Подорожный.
– О… ум… Ррр… – вот такое непонятное выскочило у меня изо рта, под конец я сжала вместе зубы, чтобы не дай бог при коллегах не выругаться неприлично.
Федор даже не постеснялся ухватить меня за плечи и совсем не по-дружески. Еще не хватало при Анфисе, а она смотрит! Я вырвалась из его рук и не проронив ни слова, проскочила мимо, прямым ходом вглубь офиса, через электрические ворота прямо на кухню. Где-то там за спиной раздалось:
– Анфиса, доброе утро! Ты как всегда неотразима!
Невольно набегу скривила рожу. «Неотразима»… Фу, подхалим. Противно! И угораздило же меня именно с ним, тогда в поезде…
…тем вечером, в поезде, пока мы толкались, пытаясь спасти бутылку, вагон внезапно сильно тряхнуло – мы начали резкое торможение. Нас отбросило – сперва он упал на свою кровать, а я сверху на него (причем юбка моя задралась выше некуда, оголив мои бедра и сообщив тем самым Подорожному, какие красивые черные чулки были на моих ножках в тот день), а затем тряхнуло еще раз, да так, что я улетела в другую сторону на свою койку, а он приземлился уже на меня. Хорошо, успел упереться обеими руками в стену у меня над головой, иначе бы я под его весом легко могла бы превратиться в раздавленную ватрушку.
– Э… – тогда еще незнакомый мне лысый мужик, хотя тоже небритый, неловко выдавил из себя:
– Извините. Это все поезд.
Я лежала под ним с задранными ногами, юбка уже на талии, декольте оголилось по самое не хочу, а рядом лежали пирожки. Впрочем, спасенная бутылка была зажата в его руке. Даже не передать, что это было для меня. Тогда меня еще раз накрыло волной его мужского запаха. Голодная до секса, расстроенная, что ничего не получила, взбешенная овуляцией… Короче говоря, в моей распаленной голове одиноко парила одна единственная