естественная территориально-хозяйственная экспансия чеченского этноса встречь такой же, начавшейся на полторы – две сотни лет раньше, естественной территориально-хозяйственной экспансии русского субэтноса – гребенских казаков. С той лишь, однако, существенной, оговоркой, что земли, осваиваемые русскими, в древности были местом жительства нахов (о чём русские вряд ли имели представление), а в указанный период – сферой возрастающего хозяйственного пользования (собирательство, охота, рыбный промысел, пчеловодство и т.д.) преемников древних нахов – чеченских племён. Теперь последним, чтобы выжить и расти дальше, надо было отнять землю у русских поселенцев или у кабардинских (кумыкских, аварских) феодалов. Это был период, когда оказать серьёзное сопротивление расселению чеченцев на равнине русские уже не могли. Во-первых, на протяжении нескольких веков, вплоть до XVIII-го века, гребенские казаки жили изолированно от России и развивались как отдельный этнос, испытывающий сильнейшее культурное влияние соседних горских народов. Во-вторых, Кабарда, на которую опирались русские, всё более и более подпадала под турецко-крымское влияние. Кабардинцы, многие из которых ранее исповедовали православие, стали исповедовать ислам. Эта же религия активно распространялась среди чеченцев. Часть кабардинских князей осталась верной русскому царю, часть сочла необходимым связать свою судьбу с Турцией и Крымским ханством. Раскол и распри в Кабарде, единоверие части чеченцев и кабардинцев резко ослабили зависимость Чечни от Кабарды и в значительной степени ослабили позиции русских поселенцев, когда надёжно защитить себя и свои хозяйства они не могли. О коллизиях этого драматического противостояния У. Лаудаев пишет просто:
«Долго сопротивлялись русские, но, в конце концов, возраставшая опасность заставила их постепенно покидать Чечню и перебираться за Сунжу к своим соотечественникам. Они уходили не разом, а по частям, разновременно, а на покинутых ими местах, мало-помалу, водворялись чеченцы» [18, с.8].
Мне думается, что процесс вытеснения русских поселенцев приобрёл очевидность уже в XVII-ом веке и продолжал прогрессировать, набирая темпы, в XVIII-ом веке. Карта расселения «нахских обществ, фамилий тейпов, чеченских и ингушских шахаров» [1, с.247], приводимая Я. З. Ахмадовым в его «Истории Чечни», отчётливо свидетельствует, что до XVIII-го века чеченский этнос ещё не освоил нижнее течение всех, без исключения, притоков Сунжи и, конечно же, значительную часть её левобережья. В то же время, карта памятников кобанской культуры [1, с.38], также приводимая Я. З. Ахмадовым, даёт ясное представление о том, что предки чеченцев – нахи – компактно проживали вплоть до правого берега Терека, и покинули эти места по причинам, изложенным нами выше. И не вина русского субэтноса – гребенских казаков, что они начали осваивать эти запустевшие места. И не вина чеченского этноса, что он начал
