Но вот эту относительную идиллию (межплеменные столкновения происходили всегда) разрушает так называемая афганская революция 1973—1978 годов. Свергается правящая династия, никогда ранее не посягавшая на священные родовые устои пуштунов, и к власти приходит режим Тараки, который, будучи прокоммунистическим, по определению начинает вмешиваться во всё и вся, в том числе и в жизнь пуштунов, нарушая её привычный ритм. Начинается, обычное в таких случаях, коммунистическое наступление на религию. Ситуацию усугубляет узурпация власти Амином. С одной стороны, активизируется Пакистан (добрая половина пуштунских племён проживает на его территории), не желающий проникновения коммунистического антиисламского вируса в свои пределы. За спиной Пакистана хорошо просматривается увесистая дубина США. С другой стороны, резко активизируется Советский Союз, стремящийся сохранить свой, превращающийся к этому времени в химеру, суперэтнос, и, посему, пытающийся вдохнуть дальнейшую жизнь в подгнивший догмат о мировой коммунистической революции (идеологическое обоснование для тривиальной естественной внешней военной этнической экспансии). Начинается оккупация Афганистана советскими войсками. Пуштунские племена испытывают колоссальное давление со всех сторон, и изнутри, и извне. Их взаимодействие с окружающими этносами резко усиливается. В Афганистане складываются несколько центров силы, не только сопротивляющихся советской агрессии, но и ведущих жестокую борьбу между собой. Известно, что именно в подобные периоды происходит трансформация одних общественных отношений в другие. По сути дела, сложившаяся ситуация породила талибов
1, которые, будучи по преимуществу пуштунскими детьми-сиротами, воспитанными в духе жёсткого исламизма и превратившимися за время войны во взрослых воинов, фактически порвали с родоплеменной пуштунской организацией и стали созидателями нового феодально-теократического государства. Причём процесс этот сопровождался и продолжает сопровождаться военной экспансией, распространяющейся на север, пока ещё только против северян не пуштунов (в основном, афганских таджиков и узбеков), некоторое время управлявших страной и отодвинувших пуштунов на второй план, то есть, в положение формальной, но зависимости. В то же время, тенденция к распространению этой экспансии за пределы Афганистана очевидна. Ведь ближайшие внешние соседи пуштунов – это те же узбеки и таджики, – этнические братья их внутренних врагов.
Надо заметить, что все эти события – ничто иное, как процесс этногенеза, процесс взросления пуштунского этноса, сбрасывающего, ставшими тесными, родоплеменные одежды и облачающегося во много испытавшие от бурного течения времени доспехи раннефеодального исламского государства. При этом кардинально меняется место религии в той борьбе, которую ведут талибы. Из важного, но второстепенного фактора борьбы она превращается в важнейший. К тому же,
