Настроение у служащих, как сербов, так и хорватов, было подавленным. О продолжении учения в Белградском университете не могло быть и речи, а мне оставался последний экзамен, который я должен был сдавать летом. Я решил перевестись в Загребский университет и попросил у моего шефа Црнича отпуск. Он с полным безразличием предложил мне написать необходимые бумаги и дать ему на подпись. В бумагах надо было сказать, что я получил на работе отпуск для поездки в Загреб для оформления записи в университете и для дел, связанных с этим. Без подобного документа я бы не мог получить в полиции разрешения на пользование железной дорогой.
Я двинулся в путь 17 мая и решил использовать поездку для восстановления связи с Загребским отрядом, где кроме двух звеньев разведчиков и звена старших разведчиц была еще и стая волчат и пчелок (мальчиков и девочек 7–10 лет) и для посещения одиночек. Вместо того чтобы поехать прямо в Загреб, я поехал сперва в Яйце, где у нас была группа одиночек.
Разгром Югославии болезненно воспринимался русской эмиграцией, и хотя в продолжительность германско-советской дружбы никто не верил, у всех было подавленное настроение. Родителям я сказал, что, конечно, ни о каком лагере не может быть и речи, что я сейчас еду в Загреб, где надеюсь узнать немного больше о том, что теперь будет с русскими в Хорватии. Я старался поднять дух, говорил о необходимости не терять связи и о том, что надо во что бы то ни стало сохранить нашу разведческую организацию, конечно, под новым названием и не в том виде, в каком она существовала до войны.
Если мы в Сараеве чувствовали себя отрезанными от всего мира, то в маленьком боснийском городке Яйце подобное чувство ощущалось еще сильней. Мальчик и девочка 12–13 лет делились со мной своими военными переживаниями. Война так быстро прокатилась через их город, что они не успели ее по-настоящему осознать. Жизнь входила в нормальную колею, и все были целиком заняты починкой военных разрушений.
Поговорив с одиночками и их родителями, я двинулся дальше в Мрконич-Град, которому хорваты вскоре вернули его старое имя – Варцар-Вакуф. Там жила Таня Балабанова, вожак банялукского звена «Василек». Раньше из Яйце в Мрконич-Град можно было проехать автобусом, но оказалось, что он больше не ходит. Вместо него, да и то не в Мрконич-Град, а в какой-то городок поблизости, можно было проехать в телеге. Я решил, что это хоть и не лучший, но все же выход из положения, и занял место.
Почему телега не шла до самого Мрконич-Града, я узнал уже от спутников. Оказалось, что Мрконич-Град находится в зоне итальянской оккупации, в то время как Сараево и Яйце были в немецкой зоне. Для перехода границы между зонами нужно было какое-то специальное разрешение. Его у меня не было, но я решил планов не менять, а положиться на авось. Дело было не в молодости и легкомыслии, а в отсутствии ощущения,