Сцена восемнадцатая
Юхнов вышел на улицу. После спертой атмосферы театра захотелось прогуляться, подышать свежим воздухом. Он неторопливо направился в сторону метро.
– Валерий Станиславович, подождите, – услышал он за спиной чей-то голос.
Юхнов обернулся, за ним, задыхаясь, почти бежал пожилой человек. Это лицо он уже видел в театре, он в нем работает, вспомнил Юхнов.
Мужчина поравнялся с ним.
– Если не возражаете, хочу с вами немного пройтись, – сказал он.
– С большим удовольствием.
– Спасибо. Вы меня не признали?
Юхнов всмотрелся в лицо своего спутника. Теперь оно показалось ему не просто знакомым, а очень знакомым. Без сомнения, он видел его раньше, только вот где?
– Где-то я точно вас видел.
– Еще бы, – усмехнулся мужчина. – Кто меня не видел. Позвольте представиться, Маслов, Юрий Васильевич.
От удивления Юхнов даже остановился.
– Вы тот Маслов?
– Тот, – подтвердил Маслов. – Не похож?
– Сильно изменились.
Маслов был очень известным артистом, он считался символом своего времени, много играл на сцене и снимался в кино. И делал это блестяще. Но в какой-то момент внезапно исчез. Постепенно все о нем забыли, включая Юхнова. А, как оказалось, он служит в театре, в котором теперь он, Юхнов, главный режиссер.
– Все, кто меня вспоминают, задают один и тот же вопрос: что со мной случилось? – произнес Маслов. – Вы тоже хотите его задать?
– Хотя бы вкратце.
– Вкратце, так вкратце. Все очень обыденно. Была жена, которую я боготворил. Она ушла от меня, а я запил. И с тех пор до конца так и не вышел из запоя. Здесь меня держат не столько за былые достижения, сколько за то, что я соглашаюсь получать меньше всех. Прошу вас, Валерий Станиславович, не надо сопереживаний. Я прекрасно осознаю, что получил по заслугам.
– Хорошо, не буду. Вы ведь хотели поговорить со мной о чем другом.
– Вы правы. О нашем замечательном театре.
– Давайте. Что вы хотите мне сказать?
– Я безмерно рад, что вы пришли к нам главным режиссером. Эта первое хорошее событие в моей жизни за последние лет десять. А то и больше.
– В таком случае, мне тоже приятно.
Маслов неопределенно покачал головой.
– Не так все радужно. Вы до конца не представляете, что такое наш театр.
– Объясните.
– Во-первых, это мертвое и не проходимое болото. Здесь давно никто не помышляет делать искусство.
– Чем же в таком случае занимается народ?
– Руководство набивает карманы деньгами. Оно думает, что никто ничего не знает. Все знают, только молчат. Иначе быстро окажешься на улице. Но это вас не должно сильно волновать.
– Тогда давайте о том, что касается лично меня.
– К этому и подхожу. Здесь собрались артисты, которых по большому счету