Если есть хоть один шанс из ста остаться в Аптауне, я готов использовать его. Майк ждал моего решения.
– Ну… Давай попробуем, – неуверенно произнёс я.
– Не сомневайся, – хлопнул меня по плечу Майк. – Я верю в удачу. Слушай, я уже всё придумал и составил план. Отсюда поедешь вместе со мной. Переночуешь в моей квартире. Бояться теперь нечего. Все твои сегодняшние и последующие действия позже будем списывать на сбой Системы.
Я схватился за голову. Как же это всё было глупо и нелепо… Но отступать было некуда. В спину мне смотрели тысячи пар пристальных глаз. Мои соседи по Аптауну, не упустят возможности опустить меня, ощутив тем самым свою собственную непогрешимость перед Системой.
– Сразу же, как договорюсь, поедешь к старику. Побудешь у него, сколько нужно, а потом… Да не волнуйся ты, я тебя не брошу …
Слова Майка слабо успокаивали меня. Я находился на грани отчаянья. Привычная жизнь в один миг была разрушена, а не её месте возникал какой-то сомнительный план.
– Я буду рядом, когда система даст сбой. Тебе нужен будет свидетель…, – долетал до меня голос Майка.
Когда мы вышли из ресторана, на улице стояла глубокая ночь. Весь Аптаун был залит огнями. Светилось всё – дорога, тротуары, здания, и, конечно, парящие в вышине яркие звезды воздушных фонарей. Вокруг царило оживление. Конец субботы был тем особенным временем недели, когда благородные жители Аптауна выходили в свет. Это было время посещения культурных мероприятий и сверх эстетичных мест Аптауна. Теперь вся эта разнаряженная, разодетая, окутанная облаком дорого парфюма толпа чинно прохаживалась по сверкающим улицам. Всем им нужно было демонстрировать друг другу собственную состоятельность.
Дожидаясь доставки своей машины, мне не удалось избежать встречи со знакомыми. Эта старая ведьма вместе со своим щупленьким мужем возникли как будто прямо из пустоты. Казалось, сегодня они только и ждали того момента, когда, расплывшись в традиционно-притворных улыбках, кинутся пожимать наши с Майком руки. Воодушевлённо принялись расписывать они, как прекрасен нынешний вечер: и погода хороша, и специально открытый к ста пятидесятилетию художника Рейвера экспозиционный зал. Поспешно «нацепив» на себя такую же, как у них, широченную, белозубую улыбку я принялся выполнять положенный при таких встречах негласный ритуал.
– Как ваша чудесная жена? Она не с вами? – прикрывая излишней любезностью взгляд своих цепких пронырливых глазок, спросила у меня старуха.
– О, у Эльзы всё великолепно!