– От настойки пустынного лопуха не умирают, – знающе произнес Регарди. В первые годы обучения в школе, когда в нем видели только чужака и соперника, старшие ученики как-то напоили его таким напитком. День, проведенный у выгребной ямы в попытках исторгнуть из себя еще что-нибудь, был мучителен, но все же закончился.
– Нет хороших предзнаменований, нет падающих цветов, – процитировал он, вспомнив поэму одного сикелийского поэта. Ее часто повторял иман, увлекающейся поэзией. Впрочем, Арлинг не удивился бы, если бы ему сказали, что половину стихов, которые читал ему учитель, тот написал сам. Иман был шкатулкой, полной тайн и загадок.
– Все равно спасибо, – уверенно произнес Цуф, отжимая рубашку. – Если бы я убил себя, то попал бы в ад. А я туда не хочу.
– Ад – плохое место, – согласился Арлинг. – У меня на родине верят, что это сдирание кожи в горячей смоле, но некоторые говорят, что ад – это зрелище зол, которые ты натворил в жизни. От него не избавиться никогда.
– Не знаю, о чем я думал. Просто … мне нужно сбежать отсюда. Я хотел быть первым, а стал последним. Да, я прошел один порог, но с твоей помощью, мастер Амру. Веор сказал, что завтра – затмение, и все ученики, даже те, кто не прошел пороги, отправятся на Испытание Смертью. Это конец. Я не готов.
Цуф был не единственным, кто хотел покинуть стены обители. Арлинг безуспешно искал выход из нее уже вторую неделю. А вот то, что серкеты неожиданно заторопились, действительно, было странно. Возможно, это было как-то связано с приездом Азатхана. Полукровка мог прибыть не один, а с друзьями Подобного. Если так, то Бертран вел собственную игру, правила которой были пока неизвестны.
Ему захотелось подбодрить Цуфа.
– В нашей школе говорят так: «Тот, кто хочет, добивается больше того, кто может», – произнес он. – Не стоит стремиться быть первым или последним. Средний путь – не плох, если он твой. И за смертью не спеши. За ней вообще далеко ходить не надо. Не заметишь, как она разобьет твою судьбу, словно стекло.
Слова утешения прозвучали пафосно, и халруджи недовольно замолчал. Ему пора было уходить, но какая-то неведомая сила заставляла его сидеть на этом причале и ждать, пока ученик Аттея не изольет ему душу. А между тем, Цуфа прорвало.
– Говорят, что если кот, выпав из окна, стукнется носом, он перестанет чувствовать запахи. Так вот я – кот, стукнувшийся носом. Это не те серкеты, не та Пустошь. Не то место. Что мне делать, мастер Амру? Я запутался и ничего не понимаю. Мне кажется, я никогда не смогу больше учиться.
Сравнение