Отвечай! Отвечай же!
Я нажал кнопку «ответить» и сказал, э…
Нил, а не пора ли тебе самому решать, что такое настоящий кризис?
Э… Ничего. Я слушал удары сердца – как разрывы гранат в соседней долине.
– Нил? Нил? – Аврил, конечно. – Нил, где ты?
Большая муха села мне на колено. Готический трехколесный велосипед. Уф, отпустило.
– Нил! Ты слышишь меня? Цзян Юн здесь. Он предельно вежлив, но совершенно не понимает, что могло тебя так сильно задержать. И я тоже не понимаю. И Джим Херш вряд ли поймет. Если Цзян Юн для тебя недостаточно важная персона, то имей в виду, из Петербурга тебе уже дважды звонил господин Грегорский. А сейчас еще даже не девять утра.
Я посмотрел на свой «ролекс». Надо же, как время пролетело. Корова поморщилась. Я учуял запах свежей навозной лепешки.
– Я знаю, что ты там, Нил. Я слышу, как ты дышишь. Сейчас тебя спасет только одно – если твой паром перевернулся. Нил, ты слышишь меня, Нил? Если ты не в состоянии говорить, стукни два раза по телефону, хорошо?
Ага! В ее хамском тоне уже зазвучали нотки сомнения. Я хихикнул. Умница Аврил всегда найдет выход. Она далеко пойдет, наша Аврил.
– Нил! Ничего смешного! Ты срываешь крупнейший контракт, который нам когда-нибудь светил! О котором можно было только мечтать. Мне придется сообщить о твоем поведении господину Кавендишу. Ты ведь не рассчитываешь, что я буду тебя покрывать?
Да заткнись ты уже, достала. Я нажал «отбой» и положил чертову штуковину на теплый камень.
В небе кружил гриф. Появилось облако-наковальня.
Их появление невозможно заметить. Они таятся в укромных пыльных уголках. Они разрастаются до невероятных размеров, а ты не подозреваешь о них ни во сне, ни наяву, не видишь их истинного облика. А потом в один прекрасный день – случайная встреча, промельк желаний, неведомых тебе самому, и засовы сдвигаются…
Аврил добралась-таки до моего пейджера. Господи, я до зубов вооружен всякой телекоммуникационной дребеденью. Я сдернул пейджер с пояса, разоружившись, как Джон Уэйн{60}, после того как перестрелял легион гнилозубых мексиканских бандитов. Открыл кейс. Опа! А вот и папка с надписью «Микки Кван»! И еще визитная карточка Хью Луэллина. Я бросил пейджер и мобильный телефон в кейс, встал, хорошенько размахнулся и запустил кейс в полет. Он описал изящную параболу. Пейджер все еще жалобно пищал, мяукал, как дорогой породистый котенок. Кейс с разгону упал на крутой склон и понесся вниз, подпрыгивая и кувыркаясь в воздухе, выписывая кульбиты, разгоняясь до убийственной скорости, как Мама-львица{61}, как голубь-турман, как лемминг, как Хрюша из «Повелителя мух»{62}.
На миг завис в лучах утреннего солнца, будто невесомый.
И спикировал