– Ну, – поморщился Николай, – не презрение. Не понимаю я просто, если тебе тёплый дом с печкой не нужен, шуба не нужна и растёт всё само круглый год, то как можно нищим ходить?
– Не перебивай, а то собьюсь, – попросил я его. – Очень даже можно. На юге отношение к жизни лёгкое, тут ты правду сказал. Все растёт само собой круглый год. Народ зиму забыл, как страшный сон, живёт в свое удовольствие, работу не любит. И голод там частый гость.
– Как птички божии, – утвердительно кивнул головой Николай. – Будет день, будет пища.
– Примерно, – согласился я. – Но что странно, при такой легкой жизни злобы у них многовато. Украсть, ограбить, это как два пальца об асфальт, убить могут из-за красивой рубашки. Воюют постоянно, бьют друг друга почём зря, рабство в ходу. Это неправильный подход к жизни, я считаю.
– Вот, – обрадовался Николай. – А я о чём тебе толкую. У нас намного лучше жизнь понимают.
– Понимают, да не совсем правильно, – охладил я его. – Слишком много у нас о себе возомнили.
– А где же правильно? – удивился боец. – Не пойму я тебя что-то.
– На севере, – наконец добрался до главного я. – Ты вот людей из тех, кто в тундре живут, видел? Или в тайге самой глухой, где от холода нечисти практически не бывает? Видел, какие они?
– Ну, видел. – недоуменно отозвался Николай. – Как дети, ей-богу. Злобы нет, наивные немного. Чужому помочь кидаются как родне прямо. Такого и обмануть-то грех. Но тоже непонятно к жизни относятся, легко как-то, тем более при такой тяжёлой жизни. Не так, как мы.
– Это оттого, что жизнь там слишком сурова, – начал объяснять я самую суть. – У нас кто работал или хапал, тот и выжил, кто ленился или кому не повезло, тот подох или бедно живет, прямая зависимость. На юге можно всю жизнь как птичка божия прожить, особенно если совести нет. А на севере ты можешь все жилы из себя и семьи вытянуть работой, но если придет полный песец, то все твои старания насмарку, понимаешь? Нет гарантии никакой. На родичей или соседей одна надежда. Но и сам тогда помогай по первому требованию. У них даже во многих родах понятия твоё-моё нет, всё идет тому, кому нужнее.
– Подожди-ка, – вытянул руку ладонью вперед Николай, останавливая меня. – Доходит понемногу. А я-то всегда удивлялся, чего они такие, много иметь не стремятся, как дети себя ведут.
– Идем дальше, – облегчённо продолжил я. – Допустим, настал у всех полный песец, что тогда будет, как думаешь?
– Ну, на юге понятно, – начал строить предположения он. – Да и хрен с ними, неинтересно. У нас тоже понятно. Каждый сам за себя, и лишь князя с приближенными оберегать будем всем обществом. И верхушка остальная не пропадёт. Городская беднота вся вымрет, к гадалке не ходи. По деревням вот соборно спасаться будут, не без перегибов, конечно, но хоть так. На севере…
– А на севере, – перебил я его, – все вместе