При штурме Биляра Алтынбек был изрублен на куски воинственными туркменами, входившими в состав Татарского войска. Судьба принцессы Алтынчач неизвестна. Одни утверждают, что своими глазами видели, как она сбросилась с минарета и разбилась насмерть. Другие клятвенно заверяют, что сардару Бачману удалось прорваться через вражеское кольцо и вывести Алтынчач из осажденной столицы. Бачман потом еще долго будет досаждать неприятелю своими дерзкими вылазками, пока его не поймают на одном из островов Итиля, для чего Татарам придется построить целый флот. Но принцессу так и не найдут…
С высокого минарета Соборной мечети протяжно и певуче пропел азанчи, приглашая правоверных на ясту – ночной намаз. Его красивый сильный голос донесся и до царского шатра. За беседой мы и не заметили, как на землю спустилась ночная мгла и слуги зажгли факелы вокруг открытой беседки, в которую мы перебрались. Барадж не выказывал ни малейшего намерения совершить обязательный вечерний обряд, предписанный всем последователям Арабской веры. Он слишком был увлечен разговором.
Вернемся и мы к нему. Когда дошла весть о приближении Татар, урусские беки, по словам Бараджа, этому сильно обрадовались и организовали поход на Казань.
– Я был на вершине отчаяния, поскольку улугбеком (правителем) Казани, Булгар аль-Джадид в ту пору был мой сын Хисам, – с горечью вспоминал эмир.
А сам Барадж тогда возглавлял один из урусских городов, ему удалось спасти сына, но пришлось бежать на Восток к Татарам. Бату, как утверждал эмир, был на грани отчаяния, был даже готов якобы наложить на себя руки, потому что терпел одно поражение за другим и ждал подкрепления от Верховного хана Угедея. Когда Барадж прибыл в ставку хана, то Бату, со слов эмира, «обезумел от радости» и принял его со всеми почестями, поселил в отдельную юрту, предназначенную для самых сановитых гостей из Дома Чингиза.
– Что ты хочешь от меня? – спросил Бату.
– Разве ты уже стал Верховным каганом? – не отвечая, сам задал вопрос Барадж.
– Нет, каган – Угедей, а я только его ставленник в Кипчакском юрте.
– Тогда на твой вопрос я отвечу Угедею.
…Угедей встретил гостей верхом на лошади возле своей «золотой юрты». Бату, со слов эмира, «упал ниц лицом к ногам его лошади», а сам Барадж лишь вежливо поклонился Верховному кагану.
Беседа двух правителей состоялась в красиво убранной летней беседке на живописном холме. Джуры Верховного кагана оцепили кольцом беседку. Как утверждает Барадж, беседа проходила без посредников. Сначала с ними был переводчик, но потом, когда выяснилось, что Угедей говорит на одном из тюркских наречий, талмач был удален.
Каган восхитился ответом Бараджа хану Бату («Разве ты уже стал Верховным каганом?»), о чем ему, конечно, уже донесли:
– Ты великий каган, если так сказал!
– Я всего лишь эмир, – скромно заметил Барадж, отдавая