Объективно предопределенная условиями существования бедность России Капиталами налагала особо бережное и ответственное к ним отношение со стороны правящего сословия. Однако на деле ситуация обстояла прямо противоположным образом: даже эти нищенские Капиталы, выбиваемые с русских крестьян, в значительной мере просто проедались высшими сословиями и имущими классами империи.
О величине этих капиталов, свидетельствуют например, оценки известного просветителя начала века Н. Рубакина, согласно которым всего, с учетом продажи земли, закладных и аренд, к 1905 г. «в руки первенствующего сословия после 1861 г. перешло не менее 10 млрд. рублей, не считая того, что получили, закладывая свои имения, другие частные землевладельцы»[258]. На эти капиталы можно было не только построить все железные дороги России без привлечения иностранных займов, но еще и удвоить, утроить ее промышленный потенциал[259].
Но эти «деньги, – как отмечал известный смоленский помещик А. Энгельгардт, – прошли для хозяйства бесследно»[260]. «Судя по всему, эти деньги были выброшены на ветер», – подтверждал в 1905 г. видный немецкий политэкономист М. Вебер[261]. «Выкупные ссуды проедены или прожиты так, что почти, можно сказать, спущены в ватерклозет», – подтверждал М. Салтыков-Щедрин[262]. Выкупные миллиарды «весело прожиты», – подтверждал в 1913 г. видный правый публицист М. Меньшиков: «еще до реформы сложился тон дворянской жизни, заставлявший их не наживать, а проживать, и это проживание шло неудержимо»[263].
«Русские дворяне, как правило, очень расточительны и живут в большой роскоши…, – подтверждал Н. Тургенев, – Мало кто знает, какое зло приносит сие легкомыслие, поощряющее роскошь и расточительство вместо разумной экономии…»[264]. «Наши бывшие помещики гуляют за границей, по всем городам и водам Европы, набивая цены в ресторанах, таская за собой, как богачи, гувернанток и бонн при своих детях…, – описывал свои наблюдения Ф. Достоевский, – А Европа смотрит на все это и дивится: «Вот ведь сколько там богатых людей и главное, столь образованных, столь жаждущих европейского просвещения. Это ведь только из-за деспотизма им до сих пор не выдавали заграничных паспортов, и вдруг столько у них оказалось землевладетелей и капиталистов и удалившихся от дел рантьеров, – да больше, чем даже во Франции, где столько рантьеров!» И расскажите Европе, растолкуйте ей, что это чисто русское явление, что никакого тут нет рантьерства, а напротив пожирание основных фондов, сжигание свечки с обоих концов, то Европа, конечно, не поверит этому, невозможному у ней, явлению, да и не поймет его вовсе»[265].
«Составление