Сделав несколько шагов, Марика снова посмотрела вверх по склону. И ничего не увидела. Кусты все так же закрывали пещеру.
Еще три шага.
– Марика…
Она оглянулась. Кублин был чем-то обеспокоен, но не так, как обычно.
– Что?
– Там что-то есть.
Марика ждала объяснений. Насмехаться над ним она не собиралась – порой он мог рассказать о том, чего никак не мог видеть. Как и она сама… Она вновь попыталась разобраться в собственных ощущениях, но не сумела.
Она действительно чувствовала чье-то присутствие. И к пещере это не имело никакого отношения.
– Сядь, – тихо сказала она.
– Зачем?
– Затем, что я хочу пригнуться и заглянуть сквозь кусты. Кто-то за нами наблюдает. И я не хочу, чтобы они знали, что мы про них знаем.
Кублин послушно сел. Марика взглянула над его головой.
– Это Похсит, – сказала она, вспомнив навязчивое безотчетное ощущение, будто за ней следят, – ощущение, заставившее ее вести себя намного осторожнее, чем она осознавала. – Она опять нас преследует.
Кублин ответил так же, как и любой щенок на его месте:
– Мы запросто от нее убежим. Она слишком старая.
– Тогда она поймет, что мы ее видели. – Марика немного посидела, пытаясь понять, почему сагана последовала за ними. Для такой старухи это был тяжкий труд. Никаких разумных мыслей, однако, в голову не приходило. – Давай притворимся, будто ее тут нет. Пошли.
Они прошли всего четыре шага, когда Кублин схватил ее за лапу:
– Там правда что-то есть, Марика!
Марика вновь попыталась почувствовать чужака, но у нее ничего не получилось. Возможно, многое зависело от ожиданий – потому ей и удалось почуять Похсит. На этот раз она ожидала какого-то крупного зверя, непосредственной физической опасности, но ничего такого не ощущалось.
– Ничего не чувствую.
Кублин что-то раздраженно проворчал. Обычно бывало наоборот: Марика пыталась объяснить свои ощущения, к которым он оставался полностью слеп.
Почему Похсит следовала за ними по пятам? Она всегда их недолюбливала и говорила про них маме всякие нехорошие вещи. Марика снова попробовала увидеть старую мету, прибегнув к тому странному чувству, для которого у нее не было даже названия.
В ее разум хлынули чужие мысли. Судорожно вздохнув, она пошатнулась и тряхнула головой:
– Кублин!
Братец не сводил взгляда со входа в пещеру, беспокойно водя носом:
– Чего?
– Я только что… – Она сама толком не знала, что произошло. Ей не на что было сослаться – ничего подобного прежде не случалось. – Кажется, я только что слышала мысли Похсит.
– Ты… что?
– Я слышала, о чем она думает. О нас… обо мне. Она меня боится. Она считает, будто я ведьма или вроде того.
– Ты вообще о чем?
– Я думала о Похсит. О том, почему она нас всегда преследует. Я попыталась ее почувствовать, как мне иногда удается, и вдруг