– Гварнери, говоришь… Любопытно…
И почесал в затылке.
Устанавливать вторую камеру не оставалось времени. До нужного места минут пять на машине, но оставил её Торнадо далеко, в двух кварталах, а уходить надо, как пришёл: не торопясь, не привлекая внимания.
На выходе он вновь раскланялся с консьержкой, не пожалев одну из своих бесподобных улыбок.
– Откуда она у тебя? – поинтересовался неслышно подошедший Манасов.
Света попыталась прикрыть коробочку ладонью – жест инстинктивный и оставшийся незаконченным. В конце концов, она не школьница, застуканная на уроке учительницей за рассматриванием журнала мод.
Но рассказывать историю появления кольца и его упаковки не стоит… Манасову, во всяком случае, уж точно знать её незачем.
И она начала нерешительно, придумывая на ходу версию, позволяющую избежать новых вопросов.
– Досталась по случаю… моей подруге… она попросила взглянуть, оценить… в общем, провести экспертизу, неформально, по-дружески…
Экспромт получился достаточно складный. К кому, в конце концов, обращаться за советом в таком деле, как не к дипломированному музейному работнику?
– Любопытно, любопытно… Разреши взглянуть?
Света помедлила секунду, пытаясь сочинить предлог для отказа, ничего не сочинила и с неохотой протянула коробочку.
Аркадий Орестович Манасов, известный в узких академических кругах под прозвищем Пончик, был личностью многогранной: и доктор наук, и преподаватель университета, и старший научный сотрудник Музея этнографии, и главный редактор издательства «Евразия», выпускавшего малыми тиражами научные монографии, но, кроме всего прочего, доктор исторических наук Манасов являлся научным руководителем Светы, а отказывать научному руководителю в пустячных просьбах себе дороже.
К тому же, невзирая на комичную внешность, навевающую мысли о хлебобулочных изделиях, Пончик и в самом деле был весьма знающим специалистом, и раз уж выпала оказия, неплохо бы услышать его компетентное мнение.
Завладев коробочкой, Манасов немедленно вооружился лупой и занялся дотошным осмотром. И почти сразу вынес вердикт:
– Голландия, восемнадцатый век. Я бы сказал, первая половина.
Какая-то деталь орнамента особо заинтересовала доктора: рассматривал её так и этак, с лупой и без неё, под разными углами и на разном расстоянии от глаз. Но в результате лишь поскрёб ухоженную подковообразную бородку и произнёс разочарованно:
– Не пойму, кем сделана… Но не в каком-либо из ювелирных домов первой десятки. Можно, конечно, посмотреть в каталоге малоизвестных фирм… Однако без гарантии, клеймо полустёртое.
Слова и интонация явственно намекали, что сам он рыться в каталоге не будет, да и Свете не советует.
– Что