– Это не шкафчик, это каюта командира! —гордо ответил дед, но, заглянув в жалкую конуру и поймав сочувствующий взгляд внука, сник. Дальнейшая экскурсия прошла без энтузиазма.
Уже на выходе внук хотел подбодрить деда и ткнул пальцем в его любимый животик: -Дедушка, а что это у тебя такое?
– Это, внучек, Мамаев курган над давно погибшем героем, -и такая грустная мысль не добавила старику гордости.
В результате поздний вечер застал бывшего командира за стойкой бара с хорошо заполненной балластной цистерной, то есть в изрядном подпитии.
– Мы закрываемся, -предупредил бармен: -Вот ваша последняя рюмка. И, вообще, зачем вы так напиваетесь?
– Чтобы забыть…
– Что забыть?
– Ну, это… Да я сейчас и не помню…
Улица встретила деда темнотой и холодным сильным ветром, преодолевать который пришлось внаклонку. Но подводник упрямо добрался до ближайшего фонаря, уперся руками и извергнул всю принятую за вечер закуску. Прямо на спавшую маленькую собачонку.
«Разрядившись» и вытирая рот рукавом, дед заметил под ногами отряхивающуюся животину: -Ни хрена себе! Чего только не сожрешь по пьяни!
Особенно сильный шквал оторвал деда от фонаря, потащил по улице, толкая в спину, заставил перебежать площадь с клумбой посередине, затянул в подворотню, вытолкнул обратно и подбросил к витрине магазина, заполненной работающими телевизорами. А там на всех экранах красовался лидер ЛДПР, который как раз заявил, что русские будут мыть сапоги в Индийском океане.
– Вольфович!? —сфокусировал дед взгляд на одном из экранов: -Забудь ты про океан! У меня, например, с океаном проблемы нет. А с сапогами проблема!
Ветер подхватил деда, поволок его по выщербленному асфальту, заставляя спотыкаться, швырнул в глубокую лужу и стих. Подводник пошлепал вокруг себя руками: -Положение крейсерское. Боцман, держать глубину!
Из туч выглянула луна, скупо осветила пустынную улицу, сидящего в луже человека, окружившую его собачью стаю. Оскорбленная ранее маленькая собачонка подкралась к деду, понюхала остатки закуски на его щеке и лизнула.
– Э-э, нет! —отмахнулся рукой дед: -И не просите, и не целуйте, пить больше не буду!
Собачка рассерженно загавкала, вся стая подхватила лай. Дед огляделся и с горечью заметил: -Вот она – демократия. Каждая собака может тебя облаять. А ну, цыц! Молчать! Никто вам слова не давал, собаки! —лай прекратился: -Так лучше, -дед обвел стаю суровым взглядом: -Вам, бомжам, только бы пожрать да поспать. А где ваша гордость, наглые вы морды?! И знаете ли вы вообще, что такое гордость? —ответа он, естественно, не получил, но собаки на него уставились, -Вот я вам сейчас растолкую, что такое гордость, особенно командирская. Проведу, так сказать, политбеседу… Ну-ка, подползайте ближе! —дед уселся поудобнее: -Однажды новенький крейсер, названный в честь очередного усопшего адмирала, толи Голожопко толи Лысопупко, не помню точно, испытывал