Бесконечной вереницей шли часы за часами, дни за днями. Так миновало три месяца.
Дон Хосе медленно открыл глаза. Потянулся, зевнул.
Было уже утро. Солнечные лучи слабо пробивались сквозь плотные шторы, освещая небольшую грязную каморку. Во всех углах скреблись мыши, по заплеванному полу, по ободранным стенам, по столу, на котором вперемешку с какой-то прокисшей едой валялся всякий мусор от бумажек до драных сапог, бегали жирные, заботливо откормленные тараканы. Вот в такой обстановке уже несколько месяцев жил Манидо и его верные помощники.
Пауло и Хуан перетащили его сюда мертвецки пьяного, пока Андро отводил Розалию и ее спутника к Матини. Манидо очнулся уже через день после своего знаменательного падения и первым делом спросил, не объявлялся ли как-нибудь Дангал, чем немало удивил своих благодетелей, ничего не знавших, правда, о дальнейшей судьбе молодого мужчины.
Сейчас Манидо был совершенно здоров. При падении он даже не получил сильных повреждений. Теперь же дон Хосе больше помалкивал, думая о чем-то своем и вовсе не горел желанием приняться за свои когда-то любимые дела.
Дангал был еще жив, хотя ни разу за все это время не приходил в себя, да и бесчисленные раны его заживали очень плохо и медленно. Неделю назад Дориан Матини снял гипс с обеих его ног, где проводил операцию по восстановлению поврежденных сухожилий.
Ни одного звука, ни одного стона не сорвалось еще с бледных, плотно сжатых губ Дангала. Безобразное клеймо все так же ярко виднелось на его щеке, и железный ошейник все так же холодно поблескивал на шее молодого мужчины как напоминание о самых страшных днях его жизни.
А тем временем обстановка постепенно накалялась. Розалия нервничала и уже жалела о своем великодушии. Она приставала к Эльмире, к своему жениху, изводя их бесчисленными капризами. Мариоринье почти ненавидела Дангала, «этот якорь, вставший посреди дороги», как она сама выражалась.
Но вскоре все разрешилось само собой.
Как всегда, Эльмира зашла утром к Дангалу. Он находился все в том же состоянии, потому девушка, немного посидев с ним, собралась уже выйти в другую комнату, чтобы приготовить ему еду. Внезапно она что-то почувствовала и оглянулась. Черные глаза молодого мужчины были открыты, но их выражение заставило бы содрогнуться кого угодно. Это был пустой и неподвижный взгляд, без блеска, без выражения, без жизни. Мертвый взгляд живого человека.
В ужасе девушка попятилась и даже ничуть не испугалась, наткнувшись в дверях на что-то костяное.
Там была какая-то незнакомая женщина, вероятно, одна из пациенток Дориана Матини.
– Здесь есть лекарь? – спросила гостья, неуклюже закатываясь в комнату на кресле с колесиками.
Она была почти совсем парализована.
– Нет, его здесь нет, но скоро будет, – ответила Эльмира, понемногу приходя в себя.
Но незнакомка уже не слышала ее, увидев Дангала. Глаза женщины буквально полезли на лоб, и волосы