У ног цариц щенок и лев,
А в сердце – наслажденье властью.
Они проведали, к несчастью,
На чём у нас висит душа,
И, с той подвески сокруша,
Её гвоздят и рвут на части!
Вот комплимент, горящий взгляд —
На женщину идёт охота!
Но ты влюблён! А говорят:
Влюблённый хуже идиота.
И, вместо радости полёта,
Больной, валяешься у ног
Своей царицы, как щенок,
И шепчешь ласковое что-то.
И, продолжая в страсти млеть,
Как трут от искры будешь тлеть…
Того, кто ранен на охоте,
Могу я только пожалеть.
3
В мужчине зверя разбудить!
Подбрасывая в жар поленья,
О, как люблю я доводить
Мужчин до белого каленья!
А после – слушать их моленья,
Набор чирикающих слов
Бессильных пташек, не орлов,
Совсем увядших от томленья.
Но не усилят жар дрова,
В ком страсть лежит как бы под спудом.
Она лишь красит их слова —
Еда в их речи мнится блюдом.
И это кажется мне чудом.
С вниманьем слушая их речь,
Сама я становлюсь как печь,
В которой пламя рвётся с гудом.
И кажется, весна близка:
Во всём следы её мазка.
И процветает алой розой
Моя любовная тоска.
4
Чтоб тело легче расковать
Для нежных дел любовной муки,
Я начинаю целовать
Его раскинутые руки.
И в этом первом нежном круге,
Целуя все изгибы рук,
Я будто слышу стоны вьюги
И гроз грядущих чудный звук.
Всяк знай в своём саду полоть,
Чтоб солнце рдело роз кустами!
И горячит нам кровь и плоть
Игра волшебная устами!
Что дальше было между нами —
Сильней, страшней, чем буйство вьюг:
Нас сплёл в единый ком испуг,
И нас несёт, сбив с ног, цунами!
Но вот отхлынула волна,
Хотя ещё шумит она.
И сердце стонет с облегченьем,
Напасть прочувствовав до дна.
5
Любовь горит костром в крови
Зимой, весною, в осень, летом.
Лови момент любви, лови,
Люби и счастлив будь при этом!
И с страстью-темь, с любовью-ль-светом
Старайся женщину искать.
Уважь её инстинкт ласкать,
Хоть та способность их с секретом!
Я разгадал любви секрет.
Они меня за то ласкали.
Но тайну я не выдам – нет!
Чтоб тайну эту затаскали!
Смотрю на свет вино. В бокале
Играет солнечная кровь.
Я пью за солнце, за любовь,
За женщин, что меня искали.
О, строгая моя судьба!
Прости, прости любви раба,
Коль в ласках был я неприлежен,
Иль страсть моя