– Тебе придётся подождать ещё годик-другой, пока ты станешь постарше, – извиняющимся тоном говорит он, – знаешь, меня голая пизденка не больно радует.
Мали тяжело вздыхает.
У Пеперль глаза закрыты, она лежит совершенно расслабленная. Руди тотчас же вновь обращается к ней.
– Хорошо было? – спрашивает он, и когда та утвердительно кивает, берёт её расслабленную руку и проводит ею по своему напрягшемуся члену.
– Теперь моя очередь! Ты уже когда-нибудь держала в руке напрягшийся хуй? Нет, ну тогда я научу тебя, как действовать!
С этими словами он проводит её неумелой рукой вверх-вниз по переполненной энергией дубине, обнажает здоровенную головку и показывает ей, как другой рукой она может мягко поглаживать его яйца. Пеперль старательно делает всё, что ей велено. Руди снова ложится на постель и погружает пальцы в разрез её пизды, а Пеперль тем временем, склонившись над ним, совершает торжественную церемонию дрочки. Вскоре у неё жопка опять начинает подергиваться, поскольку игривый пальчик жутко ее возбуждает. Она ещё ниже склоняется над толстенной макарониной Руди и вдруг, даже как-то особенно не задумываясь, начинает так интенсивно лизать языком его головку, что Руди стонет от наслаждения.
– У тебя талант, – произносит он, – если девственница, ещё не научившаяся ничему, первым делом берёт палку в рот, значит, из неё получится великая блядища… Давай девочка… действуй девочка, у тебя получается… лижи дальше! Только прошу тебя, Пеперль, не забывай о яйцах и продолжай лизать до самого конца! Лижи, мышка, лижи, ласточка, у меня подкатывает! Полижи ещё секундочку… Полижи! Соси крепче! А-а-а… сейчас… сейчас… вот!
Густая струя белой спермы выстреливает из ствола прямо в лицо Пеперль, и та от неожиданности испуганно выпускает член из рук и вытирается. Руди побелел. Пеперль боязливо глядит на парня, не случилось ли с ним чего? Она никогда прежде не видела мужчину, которого цветущие девичьи губы могли напрочь лишить сил.
Однако Руди оправляется быстро, быстрее, чем Пеперль до этого, и, увидев, как девочка поигрывает своим восставшим секелем, резко привстает на постели, бросается на Пеперль и прячет свою белокурую голову у неё между ног. Клитор у совершенно обезумевшей Пеперль горит под умелым языком Руди, поднимается, вскакивает точно член. Ибо какое сравнение может быть между пусть даже натренированным пальцем Руди и его нежно ласкающим язычком, который то проникая глубоко острым кончиком, то широкими, размеренными мазками вылизывает ей щелку. Пеперль чувствует, как у нее в теле пылают тысячи пожаров, с головы до глубины пизденки её прошибает горячая струя, у девчонки появляется такое ощущение, будто она сейчас умрёт от сладостной муки, Пеперль кричит и выгибается дугой. Но когда её алчущая пизденка на мгновение выскальзывает из причмокивающих губ Руди, Пеперль