– Убей эту старуху! – настаивал непреклонный Джелли.
Время шло и время терялось, так что Джейн начала утрачивать терпение, а вместе с ним – и свою обычную сдержанность. Она оказалась перед женщиной, как и прежде, стоявшей на коленях перед капотом, с сыном на руках (теперь уже несомненно мертвым), и сказала ей, тщательно взвешивая слова и не без доли сочувствия:
– Хватит ненужных сантиментов, дорогая! Вы почти не видели этого мальчишку. Когда вы уходили на работу, он еще спал, а когда приходили домой – уже спал. Не разыгрывайте комедию. И не пытайтесь меня убедить в чем-то мелодраматическими жестами. Вот доказательство: аппарат у меня в руках улавливает воздействие других лиц! И оно растет! Этот плач, эти фальшивые слезы – следствия влияний идеологии, чуждой нашему образу жизни! Не говорите мне, что оплакиваете потерю ребенка, которого почти не видели! Для вас все будет в точности, как было раньше. Смотрите: у меня много дел, и я не могу думать обо всем одновременно. Но учитывая, что это ваш сын, а также по врожденному добросердечию, я даю вам вот это: десять долларов. Я предлагаю их от своего имени. Возьмите. И благодарите Бога, что мы переехали вашего сына, иначе вы бы в жизни не увидели банкноты с такой покупательной способностью! Оцените мое великодушие! Вы даже не представляете, сколько это денег! Десять долларов – это примерно месячный доход крестьянина на северо-востоке Футуроландии. Или бутылка импортного виски. Понимаете? Благодарите Бога!
Немного успокоившись после такой прочувствованной речи, Джейн решительно села за руль, случайно наступив на тело ребенка. Джелли продолжал взывать: «Убей ее!». Женщина не отлипала от капота. Тогда Джейн, потеряв терпение, изо всей силы вдавила педаль газа, проехав теперь уже и по сыну, и по матери.
– Четыре! – довольно заметил Джелли.
– Не знаю, хорошее это начало или плохое, – пробормотала Джейн: ее прибор показывал рост чуждого влияния. Такой, что можно было говорить о близкой опасности. И наконец, загорелась зеленая предостерегающая лампочка.
По дороге к посольству больше ничего примечательного не случилось. Полнейшее спокойствие и безмятежность. И наконец, открылись железные ворота, морские пехотинцы выставили вперед стволы своих автоматов в качестве предупредительного знака. Джейн ввели в большую гостиную. Она приказала, чтобы посла доставили к ней, но дворецкий сообщил, что посол ведет переговоры с местным президентом, получившим в народе прозвище «Старый Мессия».
Джейн опять проверила свой аппарат: чуждое влияние росло. У дворецкого была вполне европейская внешность. Она строго поглядела на слугу, принесшего ей ратафию, и получила в ответ желтое сияние улыбчивых глаз.
Вошел посол.
– Знаю,