На самом деле мы были нормальными ребятами. В душе мы понимали, что где-то есть другая жизнь, что есть даже другие школы, где учатся совсем другие люди. И я думаю, сами учителя были ни в чём не виноваты – они с пеной у рта и совершенно искренно отстаивали те взгляды и принципы, которые только и могли почерпнуть из своих жалких книжонок. Их никто не удосужился за всю жизнь познакомить с Божьим Откровением – и для них и для нас ср…ное обществоведение казалось вершиной гражданского права. Учительница этого дурацкого предмета Людмила Прокофьевна совершенно пламенным образом утверждала, что Церковь у нас отделена от государства только ради нашей пользы, и приводила на уроки каких-то педиков, совершенно взрослых людей, которые со сладчайшей улыбкой на устах рассказывали нам, как они учились в Духовной семинарии в Загорске (так город был переименован из Сергиева Посада в честь какого-то большевика Загорского, погибшего на одном из заседаний московского комитета партии от брошенной в помещение бомбы. Бомбометатели думали, что уж сегодня-то на это заседание обязательно приедет Ленин, а он не приехал, и они попали в Загорского), и как там их учили каким-то совершенно мраковым предметам, глупость которых понятна даже ребёнку, и они отреклись от «Боженьки», и теперь стали лекторами общества «Знание», и разоблачают своими свидетельствами мракобесие Церкви… Мы смотрели на них с восторгом. Правда, за кадром оставалось, зачем они туда вообще полезли поперву, если потом всё равно отреклись. Но мы этим вопросом не задавались, а спрашивали, по каким же учебникам они учились, и они говорили, что по дореволюционным. И самым идиотским образом я спрашивал:
– А что, неужели у нас государство не разрешает на деньги Церкви издать Библию?
Но тут же вмешивалась Людмила Прокофьевна и говорила, что государство крайне редко разрешает это сделать, потому что и нужды нет, да и бумага нужна для издания школьных учебников. А тот педик согласно кивал головой и говорил, что последний раз Библию издавали ограниченным тиражом в 1947 году.
Спустя 10 лет, отслужив в армии, я зашёл в школу и торжественно предъявил постаревшей слегка Людмиле Прокофьевне увесистый том, изданный в 1979 году и скрытно купленный мною на церковном ящике в Риге. Я служил в Прибалтике в войсках ПВО. Но та совершенно не смутилась, заявив:
– Да ты что, Виктор, я такого никогда не говорила! Ясно дело, её издают по мере надобности, и купить её может всякий желающий, – теперь она в этом была убеждена, и голос её был твёрд. Моя бывшая учительница совершенно не давала возможности усомниться в каких-либо противоречиях своих текстов…
Между тем уже в восьмом классе мы столкнулись с потрясающим явлением: неожиданно в разгар учебного года стали пропадать одноклассницы. Ну, конечно, не по криминальным причинам, а вот так: училась, училась, была здорова как бык – и на тебе, вдруг уже не учится. Мы не понимали, в чём дело, – ведь вроде никто не собирался никуда переезжать,