– Или страну не уважаете? Суверенную, между прочим!
– И нас ты тоже не уважаешь? – перешел «на ты» Царан, – мы для тебя лишь тупые царане, да? А ты знаешь, падла, что «царане» – это значит крестьяне? Что именно царане вас всех, оккупантов, и вашу Россию сраную кормят? Знаешь, нет?
Он уже почти перешел к действиям, когда неожиданно вмешался почти забытый им Сергей:
– Стойте, парни, вы чего? Это ж отец Юрки, кореша моего!
Но у Царана уже «упала планка», и остановить его было невозможно:
– Манкурт! – со злобой выкрикнул он и ударил Серегу в пах, потом, когда Серега скрючился от боли, добавил коленом в лицо, а затем, уже упавшему, зарядил ногой в живот. Эта серия была его «коронкой». Царан, не останавливаясь и явно забыв о планах Аурела на Серегу, собирался продолжить избиение, однако позабытый им мужик сделал короткий шаг, сближаясь, и всего одним ударом остановил избиение.
«Хороший крюк, ставленный!» – невольно восхитился про себя Аурел. Мужик и правда имел основания для спокойствия. Царан в нокдауне, пока он придет в себя, мужик явно успеет справиться с ним, Аурелом. Царана все равно увести не удастся, вон сидит, головой крутит… А даже и удалось бы, свидетель у мужика все равно имеется. Аурел вздохнул. Нет, менты их не посадят, ведь конфликт с «оккупантом» был на национальной почве… Но вот авторитет его группы и его лично упадет.
– Вставай, Царан, пошли! – обратился он к подручному, скорее для демонстрации мирных намерений мужику, чем реально рассчитывая, что тот его услышит.
Так и оказалось. Пришлось наклониться, обхватить покрепче и подымать практически самому. Мужик посмотрел, как Аурел, приобняв за плечи, тащит Царана прочь, затем склонился над Серегой:
– Парень, как ты?
Тот только глухо застонал.
– Что ж ты с дрянью-то такой связался? Это ж нацики, хуже фашистов…
При этих словах у Аурела от бешенства свело скулы. Их не могут, не смеют сравнивать с фашистами! У него дед погиб, с фашистами сражаясь! А они не фашисты, они – патриоты!
В бешенстве, уже ни о чем не думая, он достал из левого рукава телескопическую дубинку и с разворота, всем телом, ударил ею мужика по голове. А затем, когда мужик упал, ударил еще раз, и еще, не разбирая, куда попадают удары, и вообще, по кому из двоих лежащих он бьет. Они не смеют, не смеют ТАК называть их, патриотов своей страны…
Просьба «уважаемого человека» – побить, но не калечить, была им забыта напрочь. Он бил и бил, пока немного оклемавшийся Царан не оттащил его от жертв и не поволок прочь.
«…Отца избили до полусмерти. Череп проломан, множественные ушибы и переломы… Нам сильно повезло, что Серега, которого отец прикрыл собой, так что и перепало ему всего пару ударов, довольно быстро пришел в себя и вызвал «Скорую».
Однако дальше начался кошмар. Серега давать показания не стал. Хотя нам и признался, как дело было. Милиция явно не хотела брать в производство дело, касающееся «национального вопроса».