Стали ждать вечера, а когда стемнело, взводный ещё раз уточнил, что предстояло делать каждому, вперёд он послал Нестерова и Танькова, а связному Петухову приказано было держаться чуть сзади товарищей и держать связь с ним.
Двигались медленно, большую часть преодолевали по-пластунски, а когда вспыхивали осветительные ракеты, вмиг замирали и лежали неподвижно. И это им было не привыкать. Попластали фронтовых дорог уже немало, в любую погоду приходилось пробираться в стан противника, и добивались своего.
Вот и на этот раз ползли так, что никто из них даже не слышал собственного шороха. Напряжение росло, последние метры давались трудно. Мог выдать любой вздох и шорох. Близость траншеи Таньков почуял по застойному вонючему запаху, потянувшемуся из траншеи. И они мигом ринулись в неё, за ними – остальные автоматчики. Началась стрельба, траншея была взята.
И только на рассвете немцы спохватились, что высота в руках русских. Стали обстреливать их и бомбить. Но русских солдат остановить они не могли, как ни пытались этого сделать. Батальон пошёл вперёд.
За выполнение задания Транькову и Нестерову вручили медали «За отвагу». В следующем бою товарищ был ранен, и его, истекающего кровью, отправили в госпиталь. А вот связной Петухов и командир отделения были убиты. К концу лета сорок третьего года во взводе, где находился Траньков, осталось четверо. Жалко было убитых. Все были смелые, отзывчивые ребята! И верные Родине…
Пришло новое пополнение. Командир отделения сержант Егор Клёнов, рослый, косая сажень в плечах, на загляденье – красавец. Родом был с Владимировщины, и они сдружились с Траньковым, стали – не разлей вода. Только находиться им вместе пришлось недолго.
Было приказано взять посёлок, что находился за рекой, на одной стороне которой они располагались. К самому берегу, почти к воде, спускались сады, и были видны красные крупные яблоки. К полудню засели в таловых кустах, вскоре по мелководью перешли на противоположный берег и с криками «Ура!», строча из автоматов, петляя по огородам, выбежали к… обнажённым печным трубам. Дома были сожжены, целыми стояли всего три дома, как только уцелели. В них находились немцы. Застигнутые врасплох, они в панике выскакивали наружу, почти голые, и драпали без оглядки, только пятки сверкали у этих вояк, осмелевших напасть на русских.
Однако за посёлком красноармейцы сами попали под ураганный огонь. И снова убитые и раненые. Друг Транькова Клёнов, бежавший в атаку рядом с ним, вдруг упал. Пуля попала в левое плечо, другая отсекла мочку уха. Траньков помог ему выбраться из-под огня, передав раненого санитарам, а сам побежал догонять своих. Залегли, отбивая контратаку несдававшего занятые позиции врага. И в конце концов её отбили. Немцы откатились от посёлка, и он остался за нашими бойцами.
С боями Траньков дошёл до Ужгорода, и здесь вражеская пуля-дура сразила его наповал. Лечился, выжил и отправлен был домой.
И надо же было случиться, что судьба вновь свела двух друзей спустя два года после войны в поезде, когда оба по делам были в Москве и возвращались