Впрочем, если сам Ларци Тысяча Ядов снизошел до того, чтобы сварить шамьет, кто же откажется? Уж точно не его ученик, который лучше всех знает, что личные яды мастера невозможно распознать. И потому выбор всего один: пить или не пить.
Почти наслаждаясь бесстрастным и безнадежным спокойствием, охватившим его, Лучано медленно выцедил половину. Опустился во второе кресло и поставил чашку рядом на подлокотник. Отменный шамьет! Если даже отравленный, на вкусе и запахе это никак не сказалось. Стоит получить хотя бы это последнее удовольствие от маленького шедевра своего мастера.
Ларци, посмотрел на него, встал, подошел и… отвесил быстрый тяжелый подзатыльник, так что у Лучано голова качнулась вперед.
– За что? – изумленно выдохнул он, выпрямляясь.
– Идиотто, – уронил мастер, словно это было объяснением. Вернувшись в кресло, снова поглядел на Лучано, вздохнул и пояснил: – Если ты мне доверяешь, нечего пить хороший шамьет с такой рожей, будто тебя сейчас от него скрючит. А если не доверяешь, то зачем пьешь, идиотто?!
Лучано несколько мгновений смотрел на него, пытаясь найти нужные слова и не находя ни одного. Потом уронил голову, прикрыв лицо ладонями, и… рассмеялся. Претемная Госпожа, с чего он вообще решил, что Ларци собирается его отравить? Может, потому что чувствовал за собой вину? Он ведь хочет уйти из гильдии, оставить мастера, который посвятил ему столько лет, без наследника! Вот и подумал на миг, что Ларци все знает и предпочитает убить неверного ученика, чем отпустить. Благие и Баргот, какой бред! Лучано убрал руки и выдохнул, изнемогая от невероятной смеси облегчения, вины, счастья и благодарности:
– Простите, мастер. Вы же знаете, я бы все равно выпил.
Сколько лет прошло с того их разговора, когда Ларци пообещал сам отравить глупого мальчишку, если тот совершит что-то непростительное? Иногда Лучано казалось, что вечность, иногда – что это было вчера. Но в одном он был уверен твердо: оба они помнят этот разговор и знают, что случись такое, Лучано послушно примет свою смерть из рук единственного человека, который имеет на это право.
«Единственного? – спросил он сам себя растерянно. – А как же Альс и Айлин? Разве ты не обязан им подаренной жизнью, клятвой верности, дружбой и… любовью? Разве ты не принадлежишь теперь еще и им?»
Он взял чашку и в несколько глотков равнодушно допил шамьет – вкусный и совершенно обычный. А потом подумал, что когда искал следы яда, напиток ему казался гораздо вкуснее. Такой букет чувствовался!
– Все равно охрану следует гнать садовой метлой, – вздохнул он и пояснил, указав глазами: – Вон за той дверью – спальня короля.
Брови мастера взлетели на самый лоб, а потом Ларци хмыкнул и, вернув обычное выражение лица, согласился:
– Тогда гони, конечно. А то пускают всяких, не дворец, а проходной двор! – Помолчал и небрежно добавил: – Кстати,