– Ты чего там забыл? – поморщился Суханов. -Мародерствуешь?
– Почти. Страна должна знать своих героев, – сдерживая дыхание, Богдан расстегнул уцелевший накладной карман на униформе трупа, запустил туда пальцы, и наружу явилась пачка дешевых сигарет. Тех самых, возможно, чье амбре осталось давеча в хижине.
– Курить – здоровью вредить, – пробормотал Богуславский, срезая пуговицы на обрывках кителя. Как и следовало ожидать, с внутренней стороны имелся еще один карман, а в нем – куда более интересное содержимое. Пачку кулатов, деформированную от крови, вернул покойному, а вот тряпицу треугольной формы осмотрел очень внимательно.
– Поздравляю, мистер Бокуславски, вы, похоже, раскрыли и этот секрет! – донесся из-за спины голос Хоксли. Глазастый потомок европейцев разглядел Богданову находку влет и так же сходу ее идентифицировал.
– Это бандана, головная повязка. Судя по цвету, ее покойный владелец был членом вооруженной оппозиции, именующей себя «краснокосыночниками».
– Л-любопытно, – процедил телохранитель сквозь зубы, обнаружив на лицевой стороне тряпицы пятиконечную звезду с серпом и молотом. – Они что, коммунистической ориентации?
– Насколько мне известно, вообще аполитичны. Повязки помогают этим парням грабить на «законном» основании. Здесь слишком многие еще помнят времена товарища Джуй Вэна и не рискуют сопротивляться.
– Ясненько, – растянув бандану за углы, Богуславский уложил ее поперек тела. По-хорошему, надо бы похоронить, да больно уж неохота – после суточного нахождения останков под ласковым местным солнышком.
– Боже, как ты это выносишь?! – Кира ожидала спутников на дальнем конце поляны, морщась брезгливо.
– Ты мне льстишь,– ответил Богдан без тени улыбки на лице. -Я не Боже, хоть и именуюсь созвучно. А что до запаха, то все мы там будем однажды.
О словах не задумывался, нес всякую ересь – голова была занята другим. Анализ, сопоставление, вопросы…
– Я предлагаю вам, господа, попытаться выследить тигра не дожидаясь местных следопытов. Вам, леди, разумеется, тоже, хотя…
– Что он говорит? – поинтересовалась Кира нервно.
– Он стоит на позициях твердолобого мужского шовинизма и всячески дискредитирует твои законные права. Не бабское, мол, это дело…
– Какое? Котика по кустам выслеживать? Так я и не напрашиваюсь, – хмыкнула Кира, стрельнув взглядом на охраняемую персону.
– В самом деле, поди-ка ты в деревню, – общее настроение сухановской фразы выглядело почти нецензурно, но забота в ней читалась трогательно-отеческая. Иди ка ты, дочка…
– Посидишь, новости послушаешь.
– Есть, – ответила девица на полном серьезе и козырнула даже – по-импортному, с вывертом ладони. – Разрешите идти!
– Вместе пойдем, – проворчал Дмитрий Константинович, пребывающий теперь в состоянии стойкой хандры. – До мало-мальски цивилизованной