Приятной неожиданностью явилось, конкурс, проводимый под эгидой еврейских общин всего мира, выиграл представитель нашей семьи. Сладостное чувство благодарности и гордости за Михаила переполнило сознание. А он был очень счастлив, но нисколько не возгордился – доброе сердце не знает гордости. А внучки вообще смотрели на дядю как на божество. Мы предполагали, что в нём скрыты многие таланты. И вот неожиданно они открыли ещё одну грань, как автора действительно прекрасного скульптурного произведения. Оказывается, с детских лет братишка, отчётливо помнил поразившие воображение, леденящие кровь, воспоминания очевидца. Приехав в Израиль, подробно расспросив Матуса о деталях трагедии, при первой возможности съездил в Польшу. Нашёл и сделал множество фотографий памятного места. С тяжёлым чувством узнал, несчастных девушек так и закопали во дворе уцелевшего с тех времён дома. Сейчас хозяин сообщал о его продаже. Михаил, представив будущую работу, оформил договор на приобретение недвижимости. Напечатанному в газете и разошедшемуся по многим странам сообщению, сопутствовало печальное продолжение. До этого Матус и Идек нотариально заверили свои показания о том зверском убийстве и передали на хранение в музей Яд-ва-Шем. Там оно и находилось среди миллионов подобных документов, страшных своей чудовищностью. Вскоре, после открытия памятника, от работников музея поступило сообщение. Своих родных, и в том числе Номи Шехтер, разыскивает младшая сестрёнка, чудом выжившей в аду варшавского гетто.
Михаил организовал приезд Баси Шехтер, в Польшу. Пожилая женщина, узница нескольких концлагерей, узнав Идека и вспомнив Матуса, открыла правду о трагедии большого многоквартирного дома. О последних