Помню, что в это время мама уже занималась молоком, то есть в пять утра уходила закупать молоко в кишлаки сепарировала, кипятила, квасила и несла кастрюли на коромыслах несколько километров на базар текстиль комбината, но предварительно надо было пройти через железнодорожные пути, в бетонном ограждении у которого были прорублены ступени.
По очереди втаскивали наверх ведра и кастрюли, а потом снова на коромысла и несколько километров на рынок. Из проходящих грузовых вагонов ребята сбрасывали на ходу уголь, а родственники подбирали его. Воровство и преступность в то время процветали. Надо было как-то выживать.
Мама рассказывала как на рынке пацан украл кусок меда, а когда его стали нагонять он засунул его в штаны, знал ведь, что оттуда никто не будет доставать. Мама тоже пришла однажды без одной кастрюли. Пока с одной стороны отбивалась от воров, они другую с коромысла стащили. Как то ехала в трамвае вся в слезах и рядом сидевший военный поинтересовался в чем причина. Она рассказала что муж попал в облаву и она не знает где его искать, тот сказал, что всех собрали на Куйлюке за городом, она не только его выручила, но еще и его соседа, отец подсказал фамилию адрес и т. д. Вообще им свойственно было всегда кого то выручать. После облавы мужчин, как правило отправляли на строительство Ферганского канала и там многие умирали от всяких болезней. Встречать маму с рынка бежала вся детвора, так как она всех угощала конфетками. Мама брала дешевые, но чтобы всем хватало. Она боялась, что я вырасту эгоисткой. Пошлет меня к отцу на бензобазу, и говорит:-«я тебе красную конфетку куплю через некоторое время возвращаюсь- нет не красную, а зеленую. И так несколько раз пока она не скажет да беги ж ты ради бога куплю и красную и зеленую и желтую». Рысью давай, чтоб одна нога здесь была, другая там. И так в мечтах о конфетах я чуть не наскочила на змею, которая лежала в картофельной грядке подняв голову. С тех пор я всю жизнь панически боялась змей, даже в городской квартире выходя на балкон осматривалась, помня, что змея в любую щель пролезет
Перепрыгнув через несколько грядок я помчалась наверх мимо бассейна с мазутом к кучке рабочих. Заскочила в центр и спрашиваю, а где мой папа? ответили, что моего папу постирали и сушить повесили. А разве человеков стирают? На веревках сушились комбинезоны там папы не было. Тут всеобщий хохот и я поняла, что так шутить с детьми нельзя. Хорошо отец подошел в это время. В конце двора бензобазы был сад, мы с удовольствием рвали и ели тутовник, хотя говорили, что один солдат умер от него, наверно переел, а вот красные яблоки не трогали, так как говорили, что под ней кто то был похоронен и потому цвет их был красный. Мы верили этим небылицам.
Детство так и запомнилось деревья, купание в арыке с пиявками, летное поле с маками и колокольчиками. Питались в промежутках между домашними обедами хлебом с чесноком и солью, жмыхом, мы его тоже грызли, нектаром с тыквенных цветков, фруктами, до оскомин в зубах.
Запомнилось, что маки росли даже на