марсиан вдали от занимаемых людьми территорий, и люди начали терпеливо восстанавливать свои разрушенные дома, насколько могли. Сначала была легкая передышка от энергичных «крестовых» походов марсиан, но в следующем тысячелетии они вообще прекратились, и обе расы оставили друг друга в покое, за исключением отдельных всплесков марсианской страсти. Человеческая цивилизация в конце концов восстановилась и упрочилась, хотя и на значительно меньшем уровне. В очередной раз, хотя и с перерывами время от времени на десятилетия агонии, человеческие существа жили в мире и относительном процветании. Жизнь была в некоторой степени тяжелее, чем прежде, и физические данные этой расы были заметно хуже, чем раньше, но мужчины и женщины все еще могли наслаждаться условиями, которым позавидовало бы большинство наций ранних племен. Наконец-то закончилась эпоха непрерывной личной жертвенности ради служения разоренному сообществу. В очередной раз вперед выдвинулось удивительное разнообразие свободных личностей. В очередной раз умы мужчин и женщин были целиком, без каких-либо препятствий, отданы наслаждению квалифицированным трудом и всем тонкостям взаимного общения. Вновь у кого-то из собратьев возникал страстный интерес, который столько лет заставляли молчать под давлением всеобщего бедствия, и раздвигал границы разума. Вновь появлялась музыка, танцы, веселье и интерес к «золотому» прошлому. В очередной раз возникало богатство литературы и изобразительных искусств. В очередной раз начиналось интеллектуальное исследование природы физического мира и потенциальных возможностей разума. И вновь религиозный опыт, который так долго огрублялся, затемнялся и запутывался всеми яростными разрушениями и неизбежным самообманом войны, словно очищался под влиянием пробудившейся культуры.
При таких обстоятельствах ранние и менее впечатлительные племена могли бы просто беспредельно процветать. Но не так обстояло дело со Вторыми Людьми. Потому что их исключительная утонченность сделала их неспособными удержаться в стороне от пронизывающей всё предубежденности в том, что, несмотря на все их процветание, они были ущемлены. Хотя внешне казалось, что они совершили медленное, но героическое возрождение, они в то же самое время страдали от еще более медленного и куда более глубокого душевного кризиса. Поколение сменяло поколение. Общество становилось более совершенным в пределах своей территории и материальных богатств. Возможности личности были развиты с чрезмерной тонкостью и размахом. И в конце концов раса вновь вернулась к своему старинному проекту перестройки природы человека на очень высоком уровне. Но, так или иначе, для такой работы больше не было ни смелости духа, ни чувства собственного достоинства. И поэтому, хотя и было много разговоров, ничего не было сделано. Век следовал за веком, но человечество внешне оставалось все тем же. Как ветка, которая надломлена, но не оторвана, человек пытался сохранить свою жизнь и культуру, но
