– Короче так! Пишите! – скомандовал капитан.
– Что писать-то?! Я уже и так все написала, – возмутилась заявительница.
– Во-первых, свой домашний адрес. Во-вторых, телефон, если он есть. В-третьих, от кого заявление и по какому поводу. В-четвертых, свою подпись поставьте и на хрен вычеркните все про соседку. А в конце, я вас очень прошу, дату подачи заявления не забудьте указать.
– Хамье! – крикнула Вероника Афанасьевна, но, схватив бумагу и ручку, все же исправила все, как ей было сказано, после чего швырнула заявление на стол и, рявкнув: «Я так этого не оставлю!», энергично покинула кабинет, с силой хлопнув дверью.
– И я очень рад был с вами пообщаться! – крикнул ей вслед капитан.
Оставшись один, он взял заявление со стола, улыбаясь, прочитал его, затем выписал на отдельный листок приметы пропавшего человека и его автомобиля, в общем, все то, что могло понадобиться патрулям для ориентировки, встал и вышел. Пройдя по темному коридору, в конце которого надоедливо мигала лампа дневного света, следователь оказался рядом с дежурным.
– Послушай, парнишка. Вот тебе ориентир на человека и машину. – Зверев протянул парню листок с записями. – Сбрось его патрулям. Пускай поспрашивают, посмотрят, но особо не напрягаются. Будет что, маякнешь.
– Хорошо, – ответил дежурный, забирая данные от капитана.
Зверев, не спеша, вернулся на свое рабочее место.
Глава VII
БЕЗУМИЕ
Не быть подчиненным никакому закону –
значит быть лишенным самой спасительной защиты,
ибо законы должны нас защищать
не только от других, но и от самих себя.
Генрих Гейне
Стрелки на часах замерли на двенадцати. Городские службы с трудом пытались бороться со стихией. На центральной улице движение, хоть и не было таким интенсивным, как в обычные дни, но все же не прекращалось. Впрочем, машины не ехали, а ползли по занесенному снегом асфальту. Время шло монотонно, а люди, словно запрограммированные куклы, ходили взад и вперед, глядя под ноги и не замечая вокруг себя никого и ничего. Озабоченные своими проблемами, они, толкаясь, пытались залезть в и без того переполненные автобусы. Злость и ненависть друг к другу, к погоде, к плохо ходящему транспорту пропитали всех и вся.
Всю эту нерадостную картину оживлял непонятный человек, который бегал у остановки и предлагал прохожим зачем-то купить у него старые валенки. Один из них был с калошей, а другой сверкал порванной пяткой. Продавец выглядел более чем странно: маленького роста, с горбом на спине, одна рука короче другой, правый глаз кроваво-красный, а левый угольно-черный, и оба без зрачков. Одет он был в рваную фуфайку на голое тело, на ногах красовались ярко-желтые резиновые сапоги и заправленные в них трико темного цвета с отвисшими коленками. Самое удивительное, что ни один прохожий не выказывал удивления или отвращения при виде этого странного