После встречи с ряженым в маске ворона она и думать забыла про недужного Лексея. Да только тот сам о себе напомнил: вдруг вскочил и заорал надтреснутым хриплым голосом, до того похожим на голос ряженого, что Итрида вздрогнула и вскинула голову, нащупывая кинжал и хищно раздувая ноздри. И не сразу она осознала, что именно кричит недужный:
– Думаете, я не вижу? Не верите вы мне, небось, решили, что Лексей головой треснулся и совсем разумом помутился? А я вам говорю, что огонь в меня влили! Точно кувшин пустой наполнили до краешков. Вот оттого и больно мне, братцы! Потому что огонь этот – он на свободу рвется, он не хочет во мне быть, выжигает он меня. Того и гляди… по течет… вот только мне того и надо. Пусть течет! Пусть… Лучше уж помереть, чем так. Ведь у меня горит все внутри, братцы. Когда сплю – горит. И когда глаза открываю – горит. Вы думаете, я мерзну? А я – горю.
Бродяжники сдвинулись ближе к Итриде, с беспокойством глядя на нее. А она, бездумно уставившись в стол и побледнев как снег, слушала отчаянные крики несчастного. Ей отчего-то было страшно снова на него посмотреть. Как будто она боялась увидеть не тощего мужичонку в тулупе.
А себя.
– Да провались оно все в Навь!!! – голос Лексея сорвался на визг и пресекся.
Тут же загремели отодвигаемые лавки, заскрипели натужно столы, кто-то вскрикнул, брякнула оброненная ложка. Итрида резко обернулась и замерла. Люди разбегались во все стороны от Лексея, а он и вправду горел. Его охватило пламя: оно изливалось у него из глаз, из распахнутого в беззвучном крике рта, текло по телу, пожирая одежду и кожу… Несчастный запрокинул голову так сильно, что его шея грозила переломиться. Кто-то подбежал с ушатом и выплеснул воду на пылающего человека, но она лишь зашипела и испарилась, ранив горячим облаком тех, кто не успел убраться подальше. Спутники Лексея в ужасе пятились прочь, не сводя широко распахнутых глаз с товарища. Одна только Итрида смотрела на его лицо.
Вовсе не мукой оно было искажено.
На нем было облегчение.
Пламя хлынуло еще сильнее, и вдруг раздался оглушительный взрыв, ударом кузнечного молота разметавший гостей «Ладьи» в стороны вперемешку с щепками и осколками. На глазах оглушенной Итриды Бояна влетела спиной в балку, и из ее рта на подбородок плеснула кровь. Итрида затрясла головой, пытаясь прогнать мерзкий звон в ушах, но от этого движения перед глазами все закрутилось волчком, а желудок принялся карабкаться к горлу. Рядом Бояна, скрючившись, блевала на усыпанный опилками пол. Итрида метнулась к ней, схватила за плечи и рывком подняла на ноги. Пара несильных оплеух – и Бояна предупреждающе зарычала. Руки действовали быстрее разума, и, прежде чем она сумела сосредоточить взгляд на черных глазах Итриды, один из ножей уже упирался той в живот.
– Какого морокуна стряслось? – выдавила Бояна, отводя клинок.
Ее голос звучал для Итриды глухо, будто в уши натолкали тряпок.
Итрида мельком глянула на то, что осталось от Лексея, и отвела глаза.
– Чья-то