А теперь какие-то подозрительные маги собираются ловить мелкого, и Густав им спокойно в этом помогает? Да еще и Грету пускает по нашему следу? Похоже, зря я так за него волновался, и теперь у меня остался только один вопрос, где Ян?
Ворота перед нашим приближением распахнулись заранее, чтобы тут же захлопнуться, но меня это не интересовало. Только Густав, стоявший на крыльце в своей излюбленной позе, с заложенными за спину кистями рук.
– Где Ян? – резко остановив жеребца у ступеней, требовательно спросил капитана.
– Мы не сказали его светлости, – с неожиданной виноватой робостью сообщил сбоку Шелт, – что Ян утонул.
– И правильно сделали, – мрачно похвалил Густав, но его слова прозвучали вовсе не одобрением, – то была ложная информация. Все остальное я объясню вашей светлости в кабинете.
Не часто он обращался ко мне подобным образом, пользуясь правом наставника звать меня лорд Хирд. И обычно я его поправлял, но не сейчас. Во мне горело, бесновалось нехорошее предчувствие, и я пока и думать не мог о том, чтобы заботиться о чувствах возможного предателя.
– Говори, – резко развернулся к наставнику, влетев в собственный кабинет, еще недавно бывший кабинетом Гарл а.
– После обеда пришла тетушка Ари… – сухо сообщил он, искоса поглядывая на мои руки, и теперь уже я спрятал кисти за спину.
И по мере того, как он, ничего не скрывая, рассказывал, как они дружно травили Яна в моем замке, мои ногти все сильнее впивались в ладони. Уже раз десять на кончиках пальцев вскипало готовое выплеснуться пламя, но я скрепя зубы упорно держался. Решив про себя, не давать воли гневу, пока не выясню все до самой незначительной мелочи.
Они следили за ним исподтишка, донося Густаву о каждом шаге Яна, хотя тот пару раз ускользал от их неусыпного внимания. Мелкий и в самом деле был хорош, я отчетливо осознал это. И явно зол, судя по тому, как бесцеремонно выгреб все запасы целителя. Но жалеть скуповатого лекаря мне и в голову не пришло, наказан по заслугам. А вот прачка удивила, слуги ее уровня обычно стараются быть незаметнее мышей и не ввязываться в интриги и войны хозяев и их фаворитов. Целее будешь, как говорил нам в детстве садовник, не позволяя рвать зеленоватые яблоки без ведома королевы.
– Вызовешь ее ко мне, – бросил я сухо, слушая как шла по дворцу невесть откуда взявшаяся Грета, посыпая ядовитой бранью всех вокруг, включая меня самого. И с каким наслаждением потом швыряла в глубокий ров фамильные украшения моей матери.
Конечно… их было жаль, просто до зубовного скрипа, хотя я уже успел проститься с ними навечно. Продавать их Грета отказывалась даже за десятикратную цену.
Но понимание, что после такой выходки наглой мадмуазели можно спокойно не пускать ее назад, грело душу неожиданной свободой.
– Мы сами собрали ее сундуки и вынесли к воротам, – сообщил Густав, и смолк, глядя на меня с тоской и неожиданным вызовом.
– Пусть