– Почему тридцать семь градусов?
– Потому что это температура внутри человеческого тела. Именно так себя ощущаешь внутри кого-то.
– Эротично, – сказала Конни с непроницаемым лицом, и мы двинулись дальше.
Я показал ей сухой лед, я показал ей центрифугу в действии. Мы посмотрели в микроскоп на поперечное сечение крысиного языка, зараженного паразитами. О да, это было невероятное свидание, и я начал замечать удивленные лица моих коллег, как обычно задержавшихся на работе; они смотрели с открытым ртом и поднятыми бровями, как эта прелестная женщина разглядывала колбы и пробирки. Я подарил ей несколько чашек Петри, чтобы она смешивала краски.
Когда она все осмотрела, мы пошли, по ее предложению, в крошечный восточноевропейский ресторанчик, мимо которого я проходил много раз, но даже никогда не думал туда заглянуть. Тускло освещенный, он был похож на фотографию в коричневых тонах. Сутулый древний официант принял наши пальто. По инициативе Конни мы пили водку из маленьких толстых рюмок, потом ели бархатистый суп цвета бургундского вина, вкуснейшие плотные клецки, блины и пили тягучее красное вино, сидя рядышком в углу почти пустого зала; вскоре голова у нас затуманилась, мы почти расслабились, на душе было радостно. Снаружи дождь, запотевшие окна, пылающий электрокамин – чудесно.
– Знаешь, какое качество в науке меня особенно привлекает? Определенность. Не нужно беспокоиться о вкусе или моде, не нужно ждать вдохновения или удачи. Есть в ней… методология – это научное слово? Не важно, смысл в том, что можно просто много работать, оттачивать результат и в конце концов добиться своего.
– Если не считать того, что не все так просто. К тому же работать нужно много. – Она пожала плечами и махнула рукой. – Раньше я так и делала.
– Я видел некоторые твои работы. Мне они показались удивительными.
Конни нахмурилась:
– Когда ты их видел?
– На прошлой неделе. Пока ты спала. Они прекрасны.
– В таком случае это были работы, скорее всего, моей соседки.
– Нет, это были твои картины. То, что она рисует, мне совсем не понравилось.
– Фрэн очень успешна. Она продает много работ.
– Не знаю почему.
– Она очень талантлива, и она моя подруга.
– Конечно, но мне все равно понравились твои картины. Я подумал, что они очень… – Я поискал в голове какой-нибудь художественный термин. – Красивые, то есть я не разбираюсь в искусстве…
– Но знаешь, когда тебе нравится, а когда – нет?
– Совершенно верно. А еще ты потрясающе рисуешь руки.
Она улыбнулась, взглянула на свою руку и, раздвинув пальцы, опустила на мою:
– Давай не будем говорить об искусстве. Или плодовых мушках.
– Ладно.
– Поговорим лучше о прошлых выходных. То есть о том, что случилось.
– Отлично, – сказал я, а сам подумал: «Ну вот и все». – Что ты хотела сказать?
– Не знаю. Вернее, мне казалось, что я знаю.
– Продолжай.
Она засомневалась:
– Ты