Фельдмаршал князь Кутузов при конце и начале своего боевого поприща. Первая война императора Александра I с Наполеоном I в 1805 году. Письма М. И. Кутузова 1805–1806 и 1812–1813 годов. И.Г. Бутовский

веков, и имел вид картинный, по-тогдашнему пленительный. Часто я, разиня рот, восхищался русским строем, и грустил, что запрещали последовать непреодолимому влечению вступить в ряды солдат. На инспекторских смотрах, особенно во время прохождения корпусов через Киев, на сборные пункты под Чернигов, я день в день, с утра до вечера, торчал на площадях, и с завистью смотрел на служивую молодежь; прибывшие из Италии и того более волновали кровь; многие из офицеров имели по два или по три креста; в Повало-Швейковском Полку[6] офицеры все до одного были с орденами. Толпившийся кругом меня народ, любуясь и благословляя русскую рать, бормотал промеж себя: «Что, сударики наши идут на новую драку, куда-то за море Каспию..» Это приводило меня в отчаяние до того, что мне хотелось бежать из Губернского Правления в первый ближайший полк. Секретарь Заковтобский, которому поручено было от моей матери наблюдение за мною, узнав о моей привязанности к воинской регуле и частых отлучках при проходе войск, арестовал меня на целую неделю. Вдруг смерть Императора Павла поразила всех до глубины души! Заковтобский, не знаю почему, как-то сделался смелее, грозил, что арестует меня на месяц, и рассказал о моей воинской страсти советникам Ергольскому и Пражевскому, которые однако ко мне благоволили.

      С восшествием на престол Александра, сделаны в войсках некоторые перемены. Прежде всего отменены офицерские эспонтоны и прежний покрой мундира; в то же время отброшены штиблеты и пукли: длина же косы укорочена только по воротник. Но другие нововведения Павла, по гражданской администрации, и все что относилось к фронту и военной дисциплине, за немногим лишь исключенем, сообразно с ходом новейших улучшений, славные преемники его последовательно удержали навсегда.

      С небольшим через год по воцарении Александра, обнародован указ: «Что русский дворяиин, первоначально не служивший в военной службе, не может быть принят к статским делам». Содержание указа, ясно определявшее прямую обязанность дворянина, вступающего на поприще служения, еще более побудило меня переменить род службы. Хотя я уже состоял в чине коллежского регистратора, однако считал позволительным, вопреки запрещению моей матери, променять перо на шпагу. Чтоб скорее отделаться от чернил и аргуса, Заковтобского, я не долго медлил, и, написав на Высочайшее имя прошение, явился к Военному Губернатору Тормасову. При выходе Тормасова к просителям, наружность моя и лета обратили его внимание; он прямо подошел ко мне, и я подал ему просьбу; пробежав ее с улыбкою, он спросил меня: «Ты желаешь, голубчик, служить под ружьем? – Точно так! – Да знаешь ли, что не иначе будешь принят как подпрапорщиком: ты теряешь статский чин[7]. – Знаю, отвечал я, – но готов служить даже рядовым!» Военный губернатор взглянул на приблизившегося к нам генерала, Дмитрия Сергиевича Дохтурова, и, взяв меня за подбородок, сказал: «Поздравляю, ты принят». Дохтуров тут же хлопотал о назначении меня в Московский мушкетерский полк, которого он