– Хорошо, что вы пришли прямо ко мне, – сказал Григорий Иванович, хотя сам не был в этом уверен. – Мы что-нибудь придумаем. Обязательно!
– Ой, ну что вы можете приду-у-умать, – уныло протянула виолончель.
Григорий Иванович, на этот раз не дрогнувший перед голосом музыкального инструмента, упрямо выпрямился и повторил про себя: «Я взрослый, я взрослый, я взрослы… Значит, я должен что-то решить».
В дверь постучали. Вошёл сторож и с каменным лицом сообщил, что закрывает двери.
– Сейчас-сейчас, я тут… занимался с отстающими.
Сторож с усмешкой оглядел детей и вышел. В его усмешке было что-то… загадочное и надменное. Будто он знал что-то, чего не знали ни учитель, ни дети, ни все сторожа в мире.
Флейта вздрогнула и упала со стула. Фортепиано поспешило захлопнуть крышку. Виолончель задрожала.
Григ находит в себе шпионские качества, но теряет обыкновенные
В первую очередь Григорий Иванович обзвонил родителей троицы «нерадивых учеников» и сообщил им, что идёт подготовка к важному концерту, детям нельзя разговаривать, это влияет на связки. По новому методу обучения, они могут только распеваться и пародировать звуки. А среднюю школу лучше пока не посещать, чтобы не перегружать детей.
– Вот врёт! А ещё учитель! – высказалась Виолончель, но Митя накинул на неё куртку.
– Спасибо, я и так не мёрзну, – приглушённо съязвила та.
Родители юных музыкантов с самого начала обучения смотрели на Григория Ивановича, как на Волшебника. Они надеялись, что Григ вдруг щёлкнет пальцами и совершит чудо: превратит шалопаев в Шопенов.
Сейчас преподавателю пришлось собрать в кулак всё свое мужество и остатки уверенности. Он должен был это сделать, потому что он, как-никак, взрослый, и дети ждут от него решительных шагов.
«Ведь они обратились к тебе, а не к кому-то другому», – настраивал он сам себя.
– А теперь идите по домам и постарайтесь не шокировать родителей своими напевами.
– Моя мама так редко бывает дома, что по телефону с ней вполне может поговорить пианино. А когда вернётся, то может перепутать меня с говорящей деревяшкой, ведь она смотрит в телик, или в телефон, или из другой комнаты кричит, – сказала Лида при помощи фортепиано. – Разве только бабушка начнёт меня лечить от чего-нибудь…
– Мой отец тоже ничего не заметит. Он по уши в психологии и педагогике, – сказала флейта Фединым голосом.
– Вы уж извините, но у меня и мама, и папа в наборе, и они меня обожают. Они очень заботливые родители. И они… – Виолончель издала хлюпающие звуки, хотя Митя и не собирался плакать.
Митя вдруг понял, что Виолончель не бесчувственная деревяшка и способна отозваться на его печаль. Он подошёл к ней и неуклюже погладил.
– Извини, – сказала Виолончель голосом Мити. И тут же сама себе ответила:
– Извиняю.
Григ проводил ребят до остановки и долго смотрел вслед уходящей маршрутке.
Если