Я отрешенно смотрела на двуспальную кровать, стыдливо прикрытую пледом, и толком не соображала, что я творю. Я опять видела Эйнара – божественно прекрасного, стройного, удивительно гармонично сложенного, но в тоже время буквально пронизанного внутренней силой, и мой воспаленный мозг непрерывно выдавал череду калейдоскопически сменяющихся кадров. Эйнар, исступленно ласкающий податливое тело Стеши… Стеша, медленно исследующая губами каждый шрам на бледной коже Эйнара… Сладкие стоны наслаждения и судорожный вздох в наивысшей точке экстаза… Голова Стеши, мирно покоящаяся на груди уснувшего Эйнара, и победное торжество во взгляде моей счастливой соперницы. Я хотела закрыть глаза и избавить себя от этого мучительного зрелища, но спутанное сознание с лихорадочной скоростью снабжало меня всё новыми образами. Я тяжело бредила, и в бреду с неистовой силой обнимала Джулса, наивно принимающего мой внезапный порыв за безудержную страсть, я целовала его так, как мечтала поцеловать Эйнара, и буквально вжималась в него разгоряченным телом. Для Юлиана это был акт любви, а для меня – акт возмездия, и если поначалу парень еще пытался обращаться со мной бережно и аккуратно, то вскоре и ему передалось мое умопомрачение, и в пылу неутоленного желания он практически потерял контроль над своими действиями. Я почти не ощутила боли, когда возбужденная плоть Джулса резким толчком проникла сквозь невидимую преграду, я чувствовала лишь мрачную горечь безвозвратного расставания с прошлым, в котором моим и первым и единственным мужчиной должен был непременно стать Эйнар Мартис. Юлиан стремительно наращивал темп и за несколько мгновений достиг пика удовольствия, а по моим щекам покатились соленые горошинки слез. Я безвольно обмякла в объятиях содрогающегося в финальном пароксизме Джулса и поняла, что меня больше не преследуют навязчивые картины с участием Стеши, как если бы я прошла через ритуал экзорцизма. Впоследствие Эйнар и далее являлся мне во снах, но эти сны уже не причиняли мне таких нечеловеческих страданий и не повергали в то пограничное состояние, что мне лишь однажды довелось пережить в нашу первую ночь с Юлианом.
–Ты плачешь? Я был с тобой груб? – испугался Джулс, после того как вновь обрел способность адекватно воспринимать окружающую реальность, – прости меня, я увлекся и повел себя, как законченный эгоист…Рина, пожалуйста,