Предначертание. Том I. Наталья Антарес

от первого брака он никогда не забывал и прекращать финансовые дотации не собирался даже по достижению Игорем совершеннолетия – тетя Лена требовала оплатить учебу в университете и недвусмысленно намекала на помощь в приобретении квартиры в столице, что преуспевающему бизнесмену было, на мой взгляд, в общем-то под силу. Естественно, что своими наполеоновскими планами тетя Лена охотно делилась с мамой, а та буквально бредила идеей свести меня с Игорем, пока парня не взяла в оборот какая-нибудь продувная бестия, дабы таким способом наложить лапу на денежки Маркеловых. Естественно, вслух мама свои тайные намерения при мне не озвучивала, тщательно прикрывая меркантильные мотивы благородными помыслами, и предназначенная для меня версия базировалась преимущественно на желании видеть единственную дочь рядом с достойным спутником, но я хорошо понимала, что мама уже представляет меня эдакой столичной штучкой, не забывающей регулярно приглашать в гости родителей. Игорь Маркелов был идеальным кандидатом на роль моего бойфренда, а затем и мужа, и мама всячески внушала тете Лене, что породниться нашим семьям предначертано судьбой. Учитывая, что последняя была только за, дело оставалось совсем за малым – убедить «детей», что им суждено быть вместе, но вот тут-то и возникала главная закавыка.

      Сказать честно, за все эти годы у меня так и не сформировалось однозначной позиции касательно наличия у «Гарика» романтических чувств ко мне, и я подозревала, что он просто плыл по течению, всего лишь беспрекословно выполняя убедительную просьбу тети Лены «красиво поухаживать за Риночкой Смородской». С объективной точки зрения у нас с Игорем не было ничего общего: мы учились в разных школах, слушали разную музыку и любили разные фильмы. Но мама была уверена, что если мы происходим из более или менее равной социальной среды, то этого будет достаточно для взаимопонимания. Притом, замуж за отца, выросшего в небогатой многодетной семье и по сложившейся традиции освоившего строительную профессию, она выходила вопреки воле родителей, но в смутные времена после развала СССР именно не чуравшийся тяжелой физической работы отец устроился на завод и фактически спас нас от нищеты, тогда как оказавшаяся за бортом жизни интеллигенция выкарабкалась, что называется, через одного. Той же тете Лене Маркеловой крупно повезло, что дядя Паша подвизался у государственной кормушки и за бесценок приватизировал сразу несколько зданий, но мама не раз рассказывала, какая печальная участь постигла других ее знакомых и коллег, не сумевших найти своего места в капиталистической реальности, я совершенно не понимала, откуда у нее вдруг появился этот снобизм, если она сама попала под сокращение в годы повальной разрухи и, и если бы не бабушкины связи, вряд ли оказалась на такой «хлебной» должности, как сейчас. Но если маму еще худо-бедно можно было понять, то поведение занявшего ее сторону отца, казалось мне довольно нелогичным. Он, как никто иной, должен был оценить целеустремленность Эйнара и даже, возможно, увидеть в нем