Эльвира отвела в сторону гипюровую штору и, глядя, как ветер колошматит из стороны в сторону куст рябиновый под окошком, шутливо сказала: «Ну, так, значит, мой поход с детьми на празднование масленицы отменяется по уважительной причине». Едва она успела отойти от окна, как Зиновий уже кричит ей: «Иди вон дверь отворяй скорее, Инна к нам идёт».
Впустив сноху в дом, Эльвира с радушием пригласила её к столу отведать горячих блинчиков с чаем, но та, объясняя Гусевым, что их ждут в машине родственники, дабы успеть до обеда съездить в церковь, быстро одела подошедшую к ней Олесю. Провожая их взглядом за калитку, Эльвире невольно подумалось о чрезмерном пристрастии семьи Нины Алексеевны к церкви, ибо сама она считала, что настоящая вера в Господа живёт в душе человеческой, независимо от того ходишь ты в церковь или нет. А метель, будто вдогонку за ними, набирая силу, завертела снежные карусели, хлеща мокрые хлопья снега в окна, которые тут же ручейком сползали с оконного стекла на карниз, образуя сосульки. Дети, прислушиваясь к шуму ветра, присмирели возле бабушки на кухне, наблюдая за её руками, как она ловко орудует ножиком, нарезая овощи для борща к ужину.
Пока Эльвира возилась у плиты, Зиновий, отвел свою душу берёзовым веничком в жаркой бане, и, придя домой разомлевший, сразу же плюхнулся в кровать. Теперь битые три часа, они слушают его храпение на разные голоса. Она, чувствуя, что боле у неё нервы не выдержат, тронув мужа за плечо, сказала ему: «Вставай уже, а то ночь-то куда девать будешь?» Он, взглянув на часы, нехотя поднялся с постели и, увидев во дворе почти под самую крышу хозяйственных построек сугробы, что намела вьюга, пока он спал, воскликнул: «Да ё-маё, когда мне этот снег чистить-то, не после бани же, а завтра на смену ехать с утра». И тут Ксюша ему говорит: «Дедушка, а давай мы пойдём и расчистим дорожку?» «Вас ещё там не хватало», – сердито ответил им Зиновий.
Но Эльвира, зная, как детям хочется повозиться в снегу, сказала мужу: «А что тут плохого? Раз им хочется, пусть попробуют, не надо с детства им руки отбивать, не то лентяйками вырастут». Вручив Ксюше и Светлане по лопате, она стала наблюдать за ними из окна, только внучки, выйдя на улицу, не тропку гребли, а вырыли целый тоннель, аж до самой дороги и, довольные своей работой, точно снеговички, лазили в нём туда и обратно пока не стемнело. Эльвира почти силком затащила их в дом, а сама тут же взялась за лопату, а когда вернулась в избу, все уже крепко спали. Поправив на детях одеяло, она уставшая за день вскоре сама видела сны, только все они были тревожные чёрно-белые.
В этом сне как наяву Эльвире отчётливо слышится размеренный звук, идущий из кухни – «бу-льк-бу-льк-бу-льк». Это назойливое бульканье становилось всё громче и громче. Она будто встаёт с постели и идёт туда, где вместо кухни вдруг очутилась в незнакомой комнате. В округлое окно светила полная луна, от чего в помещении было достаточно светло, чтобы