– Да ничего. Проводница тут же вызвала дежурного по составу. А когда к М. подъехали, этого маньяка сдали в участок. Они очень просили, чтобы я заявление написала. Сейчас вот ходила на еще один допрос. Сильно взялись за это происшествие. О таком же не любят говорить. – Наталья поморщилась, словно увидела что-то неприятное, вызывающее отвращение, что ли. – А дети вообще боятся… Сколько случаев – терпят, страдают и молчат… Но, представляешь, а мы-то ни одни такие! Еще нашли…
– Какой кошмар! А проводница та с ним, что ли, заодно?
– Не-е-е. Он деньги хорошие дал, вот она и рискнула… без билета. Ее уволили. Жалко, ведь она ни при чем все-таки… А теперь начальство боится, что я решу и на них в суд подать.
– Наталья, у меня слов нет. А как девочки?
– Испугались, конечно. Представь, спят себе ангелочки, а тут бабуля их вопит, кто-то орет, потом маты сплошные. Но, Юленька, это же мелочи по сравнению с тем, что могло бы произойти!
На Юлю нахлынули собственные воспоминания, и, еле сдерживая слезы, она поведала свою историю новой подруге.
Нетерпение достигло апогея. Поезд приближался к своему конечному пункту на Ярославском вокзале, и усидеть на месте стало просто невозможно.
– Юленька, ты точно записала мои координаты? – в сотый раз спрашивала Наталья. – В ближайшую неделю жду тебя в гости, – вновь приглашала она Юлю, которая снова отвечала утвердительно. – А тебя точно встретят? Ну ладно тогда, девочка моя! Иди, я тебя обниму.
Юля обняла Наталью Николаевну от всего сердца. Пять дней в пути, сто двадцать часов бок о бок, семь тысяч двести минут откровенных разговоров. Они сблизились, и не хотелось расставаться. Потом расцеловалась с Наденькой и Любочкой. Это так символично было – уезжать в новую жизнь с такими попутчицами: Надеждой и Любовью.
– Ну, всё, ты иди. Не жди нас, – подтолкнула ее к выходу Наталья. – Мы пока свои баулы упакуем.
Москва в последний день первого летнего месяца была прекрасна. Солнечная, радостная, словно специально для Юли, она накануне умылась теплым ливнем и сегодня к обеду срочно высушивала оставшиеся кое-где небольшие лужи. Юля на пару секунд замешкалась в дверях вагона, зажмурилась от солнечных бликов и вдруг… увидела маму.
– Юленька! – «мама» радостно помахала ей.
– Как же вы похожи! – вместо приветствия выдохнула девушка.
– Ну, так мы же сестренки, – Надежда Сергеевна радостно улыбалась и обнимала взрослую племянницу. – Пойдем, давай мне сумку. Там такси уже ждет.
Юля была благодарна тете Наде за то, что та не мучала ее расспросами в дороге и позволила вдоволь насмотреться на широкие проспекты, на сплошной поток машин, на красивые ухоженные клумбы. Москва. И манила и пугала одновременно. Между тем Юля верила, что не зря. Не зря она сейчас здесь. Юля верила в Москву.
Вечером, сидя на кухне с тетей Надей и ее добродушной лабрадоршей Марусей, Юля потихоньку приходила в себя, переваривая увиденное.
– Жаль, конечно, что Ивана